У восточного порога России. Эскизы корейской политики начала XXI века

Мирный процесс вокруг Корейского полуострова начался с поиска решения ядерной проблемы КНДР. Но достижение результата тут проблематично, если не будут сформулированы более широкие принципы взаимодействия вовлеченных государств. Вместо системы блоковой конфронтации, обеспечивавшей статус-кво на Корейском полуострове, должен быть создан новый фундамент безопасности. Тем более с учетом противостояния между Китаем, с одной стороны, США и Японией – с другой, которого в принципе оба лагеря хотели бы избежать. Все это создает основу для расширения мандата шестистороннего процесса. Это необходимо для контроля за выполнением достигнутых договоренностей и для координации экономической помощи Северной Корее. Накопленный “шестеркой” опыт общения мог бы постепенно привести к обсуждению более широкого круга проблем.

Растущая интернационализация экономической жизни, трансграничный характер новых вызовов и угроз, миграционные процессы в Северо-Восточной Азии требуют инструмента межгосударственной координации вне зависимости от корейской проблемы. Идея институционального закрепления шестистороннего механизма (вплоть до создания Организации по безопасности и сотрудничеству в данном регионе) обсуждается довольно давно.

Каков мог бы быть мандат такого рода многосторонней организации в Северо-Восточной Азии?

• Поиск дальних подходов к формированию коллективной системы всеобъемлющей безопасности (comprehensive security). В этих целях стоит заняться выработкой таких мер доверия, как предотвращение инцидентов в морском и воздушном пространстве, уведомление об учениях и приглашение на них наблюдателей, ежегодный обзор оборонных доктрин (Белые книги) и т. п. В частности, интерес может представлять совместное обеспечение безопасности морских коммуникаций в самом регионе и южнее.

• Выработка мер коллективного противодействия нетрадиционным вызовам и угрозам, к коим следовало бы отнести помощь при стихийных бедствиях, борьбу с эпидемиями, экологическими проблемами, трансграничной преступностью, наркотрафиком, нелегальной миграцией и пр.

• Обсуждение многосторонних экономических проектов и согласование региональной экономической политики. Особый интерес представляла бы выработка общих подходов по вопросу создания новых и преобразования существующих зон свободной торговли. В этом особенно заинтересована Россия, которая иначе рискует оказаться за бортом набирающей силу региональной интеграции.

• Создание инфраструктуры межцивилизационного и межэтнического общения и сближения в регионе, где исторически сложившаяся национальная рознь имеет глубокие корни и подпитывается сегодняшними проблемами. С этой точки зрения представляется важным осуществить совместные проекты в области культуры, науки, образования, спорта и стимулировать обмены людьми на многосторонней основе с учетом опыта, накопленного на двусторонних переговорах.

В создании подобного механизма в разной степени заинтересованы большинство стран Северо-Восточной Азии, и особенно Китай как “хозяин” шестистороннего дипломатического процесса и растущий гегемон в Азии. Пекин не прочь превратить его еще в одну международную организацию под своей эгидой (с учетом опыта создания Шанхайской организации сотрудничества). Он заинтересован в укреплении своего влияния и в регионе, и в глобальном формате, в том числе для “мягкого сцепления” с американской политикой в Северо-Восточной Азии.

США, обычно негативно настроенные к подобным образованиям, в последнее время демонстрировали интерес к этой перспективе. Очевидно, Вашингтон рассматривает многостороннюю систему как инструмент сдерживания Китая и возможность закрепить свои позиции в регионе.

Сеул стремится к превращению Корейского полуострова в экономическую ось региона. Южная Корея позиционирует себя как “противовес”, “средняя держава”, которая могла бы осуществлять посреднические функции как раз в рамках многостороннего механизма.

Северная Корея еще (до нормализации отношений с оппонентами) не определила свою позицию, однако известна ее настороженность к многосторонним организациям, ограничивающим суверенитет. Тем не менее Пхеньян можно было бы в принципе заинтересовать возможностями, которые предоставит международная структура для соблюдения законных прав КНДР на мировой арене и в плане доступа к финансовым и технологическим ресурсам.

Россия традиционно выступала за создание многосторонней системы безопасности в Северо-Восточной Азии, хотя конкретные преимущества участия в такой структуре для нашей страны пока четко не сформулированы. С учетом относительной слабости позиций Москвы в этом регионе надо признать, что только сотрудничество в многостороннем механизме дало бы России право принимать полноценное участие в выработке решений. Многосторонний формат важен и для российского Дальнего Востока: он позволит избежать превращения этой территории исключительно в ресурсную базу экономического роста Северо-Восточной Азии.