У восточного порога России. Эскизы корейской политики начала XXI века

В 2008 – начале 2009 г. продвижение по пути решения ядерной проблемы, перспективы улучшения отношений КНДР с США сопровождались ухудшением межкорейских отношений, нестабильностью внутри КНДР. В результате затягивания (со стороны консерваторов в США, Японии и РК) поиска компромисса с Пхеньяном (сначала из-за проблемы “полной и точной декларации ядерной деятельности” КНДР, во второй половине 2008 г. – из-за проблемы верификации) северокорейское руководство пришло к мысли о недопустимости сдачи ядерного козыря. В условиях оживления враждебных режиму сил (в РК, Японии и США), на фоне проблем обеспечения устойчивости руководства страной (из-за болезни лидера) влиятельные силы в Пхеньяне стали рассматривать в качестве единственной для себя гарантии неприкосновенности и сохранения своей власти поддержание статуса КНДР как ядерного государства. Похоже, что на нынешнем историческом этапе денуклеаризация, т. е. отказ КНДР от самопровозглашенного статуса страны, обладающей ядерным оружием (независимо от его фактического наличия и пригодности к использованию), недостижима при сохранении нынешних параметров дипломатического процесса.

Для обоснования этого вывода обратимся к истории. Ядерный фактор является центральным не только в обеспечении безопасности КНДР, но и в корейском урегулировании в целом. Ядерная проблема – продукт глубокого комплекса неполноценности и незащищенности КНДР. Эти ощущения после утраты поддержки СССР приняли параноидальные формы, хотя Ким Ир-сен стал задумываться о собственном ядерном оружии чуть ли не с 1950-х гг. (впрочем, до 1970-х гг. эти мечты носили более или менее умозрительный характер). Главная цель программы его создания – страховка от неожиданностей, сдерживание враждебных сил от попыток насильственной смены режима.

Вскоре, однако, выяснилось (возможно, довольно неожиданно для Пхеньяна), что ядерная карта – это мощное средство шантажа, дипломатический рычаг, который ставит КНДР в фокус мировой политики, заставляет с нею считаться. При этом Пхеньян может практически безнаказанно игнорировать мнение мировой общественности, так как еще в начале 1990-х гг. военное решение было признано неприемлемым из-за возможного ущерба, который северокорейцы могли нанести противникам; к тому же средства вроде санкций и давления в отношении тоталитарной и закрытой страны не работали, тем более в условиях, когда чрезмерное обострение ситуации не мог допустить Китай, поддерживаемый с середины 1990-х гг. Россией.

Ядерная карта в этой ситуации для пхеньянских политиков приобретала почти сакральное значение, не только сдерживая, но и обеспечивая заинтересованность партнеров (как противников, так и сторонников режима – Китая и России) в стабильности во избежание хаоса в де-факто ядерном государстве. При таком понимании КНДР будет держаться за ядерное оружие до последнего, во всяком случае, до того момента, пока не будет полностью уверена в отсутствии враждебных намерений со стороны своих противников и сможет обоснованно рассчитывать на получение действенной помощи развитию страны. Однако в скором будущем рассчитывать на это не приходится.

В представлении северокорейцев посягательства на самостоятельность отнюдь не сводятся только к силовым аспектам. Как не менее опасный вызов воспринимаются политическое и экономическое давление, подрывные действия, включая “мягкое” проникновение (этим объясняется столь жесткая реакция на засылку листовок из Южной Кореи неправительственными организациями). Опасность исходит не только со стороны Запада: растущую угрозу в Пхеньяне видят в китайском факторе.

А потому психология “осажденной крепости” в КНДР в обозримом будущем продолжит оставаться определяющей. Наверное, только это и дает шанс режиму сохранить власть, поэтому перспективе нормализации отношений с Западом он пока предпочитает напряженность. Таков сознательный выбор руководства КНДР, во всяком случае его консервативного большинства.

Может ли политика ведущих держав помочь сдвинуться с мертвой точки? Значительная часть вины за тупик лежит на США и их союзниках. С конца 1980-х гг. Вашингтон, вопреки мнению специалистов (в том числе российских), ожидал скорого краха КНДР, который естественным образом разрешил бы ядерную проблему, и не торопился выполнять достигнутые с Пхеньяном в середине 1990-х гг. договоренности, что стало для КНДР плохим уроком (“значит, и нам можно обманывать”). Затем (опять-таки вопреки советам специалистов) США попытались использовать нажим, изоляцию и санкции, чтобы добиться уступок, заставить КНДР правильно себя вести (смехотворное целеположение и непрофессиональная политика!). Такая политика, на самом деле направленная на “мягкую” смену режима, спровоцировала гонку КНДР за ядерной бомбой.