У врат преисподней ветрено…

— Если бы я только могла поговорить с самим Огненным Шутом, — с грустью сказала Хэлен. — Тогда по крайней мере у меня появилась бы возможность яснее понять, кто он такой.

Алан предпочел промолчать.

Они добрались до дверей ее квартиры на шестьдесят третьем уровне и вошли. Его приветствовали знакомые запахи, которые он всегда связывал с Хэлен — свежие, легкие ароматы мыла и косметических масел.

«Удивительно, — отметил он, — женское жилище всегда пахнет лучше мужского.»

Может быть, то было очевидное умозаключение. Он заметил, что дышит чаще и поверхностней.

По их поведению нельзя было сказать, о чем их думы, и все-таки каждый знал, что чувствует другой. Алан слегка побаивался, ведь он помнил и об их ссоре, и о былом счастье, и осознавал, что Хэлен, видимо, тоже помнит.

— Хочешь выпить? — предложила она.

— Я бы предпочел кофе, если у тебя есть.

Он бессознательно предоставил ей выбирать. Он разрывался на части, наполовину страшась того, что, видимо, скоро случится.

Когда он уселся в удобное кресло рядом с полочкой книголент, она подошла к нему. Наклонилась и нежно погладила его по лицу.

— Ты выглядишь таким усталым, Алан.

— У меня выдался тяжелый денек.

Он улыбнулся. Потом взял ее ладонь и поцеловал.

— Пойду приготовлю кофе, — сказала она.

Она вернулась, переодевшись в немудреную пижаму и толстый темно-синий халат, с подносом кофе — настоящего кофе, судя по запаху. Поставив его на стол, она подтащила кресло, и стол оказался между ними.

«Хэлен, — думал он, — Хэлен, я люблю тебя.»

Они смотрели друг на друга, возможно, оба желая знать, станет ли это воссоединение тем же, чем была их предыдущая связь.

— Мы мудрее сейчас, — ласково сказала она, подавая ему кофе. — Пауйсам свойственно учиться на своих ошибках.

— Всегда остаются другие ошибки, — предупредил он. Это была последняя попытка выйти из создавшегося положения — и дать ей возможность сделать то же самое — как можно изящнее.

— Так приходит опыт, — сказала она, и страхи позабылись. Теперь они посмотрели друг на друга, словно только что познакомились.

Когда они любили друг друга в ту ночь, это было совсем не то, что им довелось до того испытать. Они обходились друг с другом осторожно и в то же время страстно, словно возвращение к былой, менее застенчивой любви ввергнет их в суматоху прошедших четырех месяцев.

Наутро у Алана ныла рука: на ней всю ночь покоилась ее голова. Он осторожно приподнял ее голову и привстал на локте, ощущая пальцами мягкость ее плеча. Она открыла глаза и посмотрела на него, будто на уважаемого незнакомца. Скорее всего, у него на лице было похожее выражение, ибо он чувствовал то же самое. Он легко поцеловал ее в губы и откинул одеяла, выбираясь из узкой кровати.

Алан, чуть сгорбившись, сел на краю, изучая в зеркале напротив свою голову и торс.

— Мне пришло в голову, где может находиться Огненный Шут, — вдруг сказал он.

В полусне она, видимо, не расслышала его.

Он не стал повторять, а пошел на кухню варить кофе. Сейчас он ощущал заметную усталость, ноги немного дрожали, когда аппарат ожил и выдал два стакана горячего кофе. Он перелил кофе в чашки и понес их в спальню.

Она сидела в кровати.

— Что ты сказал насчет Огненного Шута? Ты знаешь, где он?

— Нет, но мы можем предположить, — он рассказал ей о том, что подслушал троицу в том переходе.

— Почему ты не сказал мне об этом вчера?

— То было вчера, — просто сказал он. Она поняла и кивнула. — Они улетели в маленькой космошлюпке. Я подумал об этом, как только пришел к выводу, что должен существовать тоннель, ведущий сквозь скалу куда-то за пределы города. Те старые бомбы надо было как-то сюда доставлять.

— Логично. Ты упомянул, как он сказал, что у них недостаточно топлива, чтоб долететь до Луны. В таком случае они могли совершить трансконтинентальный перелет.

— Не похоже. Даже небольшую ракету невозможно посадить так, чтобы это не увидели люди. У меня такое ощущение, что они находятся на орбите. Может быть, ждут кого-то, кто бы их подобрал.

— А если они улетели в Сент-Рене?

— Зачем бы им это делать?

Монастырь св. Рене Лафайетта приютил группу монахов, практиковавших одну из разновидностей научного мистицизма. Об их Ордене знали немного, и считалось, что монахи безвредны. Монастырь в действительности представлял собой заброшенную орбитальную станцию, которой завладели монахи. Мир решил, что они самобытно безумны, и забыл о них.

— Ну, — сказала Хэлен, прихлебывая кофе, — это лишь мое умозаключение. Видимо, я, думая об одном «чудаке», вспомнила о группе других.

— Если только они на самом деле не летают где-то еще на орбите, это — единственное место, куда они могли скрыться, — согласился Алан. — Хотел бы я знать, как это выяснить.

— Видимо, отправившись туда.

— Понадобится шлюпка. А у нас ее нет.

— У моего брата есть. Хорошая работенка — один из последних Паоло.

— Он нам разрешит ее взять?

— Незачем спрашивать. Я ей часто пользуюсь. У меня есть права пилота, аудиозамки отвечают на мой голос, наземный персонал меня знает — мы вполне можем улететь.