У всех разные игрушки

Я не стал уточнять, что за люди прибудут из Хэмптона. Это могли быть либо ЦРУ-шники, если речь шла о вирджинском Хэмптоне, либо кто-то из тамошних толстосумов-биржевиков, если имелся в виду Нью-Йоркский пригород — выбор на самом деле невелик.

Мы простились не добрыми друзьями, но очень хорошими знакомыми.

Глава 3

— Не люблю Нью-Йорк, — мотнул головой Серый. — Шумно, суматошно, мокро. И если есть телефон, то зачем мне быть в Нью-Йорке? Если есть компьютер — какой смысл в моем физическом там присутствии? Снайл, Ландри и Алекс за всем присмотрят. Здесь мне нравится гораздо больше. Здесь есть все: биржа, модемы, брокеры, банки — все тоже самое, что и в Нью-Йорке, но нет ощущения Вавилона.

Он открыл еще один офис в Чикаго и теперь частенько мотался сюда из Луисвилла.

— Семь миллионов и проблема потери времени на перемещение решена, — продолжал Серый. — Оказывается Иллинойс и Кентукки совершенно рядом. Всего лету — два часа. До Нью-Йорка вдвое дальше.

Понятно. Как у Крылова в басне о лисе и винограде. Шумный он и суматошный — потому что лететь четыре часа.

— Шестьсот пятьдесят миль — четыре часа? — удивился я. — Кукурузник из Рязани выписал? За семь миллионов? Тебя определенно нагрели. Эта фанера больше трехсот тысяч стоить не может.

— Не, что ты! Ну какой кукурузник? Просто кто-то покупает самолеты, а кто-то, победнее, вертолеты.

Вечная фроловская манера прикидываться бедным родственником почему-то не надоедала.

— Посмотрел бы я на себя, ковыляющем над Атлантикой в вертушке. Всего какие-то сутки, пять дозаправок, и я на месте, — хмыкнул я. — Покатаешь?

— Покатаю, — заржал Фролов. — Ты как ребенок. На лифте тебя не покатать? Или ты уже самостоятельный — сам лифты водить умеешь?

— Да уж, научили.

Серый набрал еще фунтов двадцать веса, стал похож на молодого Будулая.

— Рассказывай, чего примчался? Что опять у тебя не получается?

— С чего ты взял, что у меня что-то не получается?

— Ты же просто так, проведать старого друга, не заедешь, все какую-нибудь проблему норовишь привезти. Чтоб я ее решал. Заметь — бесплатно! Чистый альтруизм с моей стороны. А! — он махнул рукой, — Наверное, так и нужно поступать с друзьями? Ладно уж, пользуйся.

Настроен Фролов был неожиданно благодушно. Вопреки сложившемуся у меня образу современного Павки Корчагина.

— Поэтому и предел твой — вертолеты, — сказал я. — На большее тебе не скопить.

— Верно, всему виной моя доброта. Выкладывай.

И я стал в подробностях рассказывать ему о встрече с Брауном, о своих делах в Европе и Союзе. Монолог, иногда прерываемый уточняющими вопросами, затянулся на целый час.

— И вот скажи мне, Сардж, в чем смысл наших действий? Если я делаю нечто, что еще быстрее толкает Политбюро на разрушение страны, а ты мне в этом никак не противодействуешь?

Серый встал с дивана, подошел к огромному панорамному окну с видом на озеро Мичиган и Стритервилл.

— Видишь эти дома? — спросил он. — Знаешь, что это такое? Чья-то воплощенная мечта. И я хочу, чтобы мечта москвичей была чем-то похожа на Lake Point Tower, — он показал пальцем на одиноко стоящее у самого берега здание высотой этажей в пятьдесят-шестьдесят[21], — это жилой дом с собственным парком. Или пусть эта мечта будет похожа на AON, — он топнул ногой по полу. — Но не на панельное девятиэтажное чудовище. Я хочу, чтобы где-нибудь в районе Новодевичьего монастыря в небо поднимались башни повыше, чем здешняя Sears. Кстати, не хочешь прикупить пару офисов? Дела у нынешнего владельца после того как съехал сам Sears, идут не лучшим образом. Нет?

— Ты — новый владелец?

— Не совсем, — покачал головой Серый. — Вернее, совсем «не». Еще вернее — никаким боком. Лично я — никаким боком.

— Не знаю, зачем мне здесь офисы?

— Дешево. Посмотри — вон с крыши спускается стекломойная машина. Разве не чудо?

— Все равно не хочу. Даже с машиной.

— Ну и ладно. Лучше купить такой же, но в Москве, да?

— Было бы неплохо.

— Было бы отлично! Но я не знаю, как это сделать, пока в Кремле сидят те люди, которые там сейчас сидят! Не знаю, как это возможно, пока есть идеологическая составляющая в экономических планах.

— Не понял. Чем мешает Советский Союз постройке таких зданий?

— Тем, что он их не строит! — засмеялся Серый. — И речь идет не о каких-то тридцати-сорока этажах одинокого здания вроде СЭВ в Москве. Пусть таких зданий будет сто-двести-триста! И в каждом по сто этажей! Как здесь. В этих муравейниках — жизнь. Люди заезжают, богатеют, разоряются, что-то делают, создают, живут в конце концов, совсем не надеясь, что им поможет партком или собес! Живут, а не отбывают трудовую повинность.

Он смотрел на меня взглядом школьного учителя, объясняющего двоечнику очевидные истины в пятый раз.

— Ладно, не бери в голову, это так, отступление лирическое и мозгоклюйство. Айн Рэнд на ночь перечитал, — Серый засмеялся. — На самом деле история у наших с тобой метаний другая. Наливай, насухую тебе не понять.

— А тебе?

— А как ты думаешь, почему я уже три года не просыхаю? — опять засмеялся Серый.

Он был непривычно возбужден.