У всех свои демоны

– Не стоит, – ответила Изольда. – Лучше сами поешьте в кои-то веки спокойно, а за ужином я чуть попозже Кристинку пошлю, ей полезно поучиться проявлять заботу. Идите же, мы тут сами похозяйничаем, – практически выпроводила его она.

Мигель не стал спорить и побрёл в столовую. Никуда спешить действительно не хотелось.

Время ужина только начиналось, и в столовой было пустовато. Хотя даже если все исследователи начнут проявлять организованность и будут заканчивать работу и приходить ужинать точно в предписанное для этого время, толпы здесь уже не будет: после разъезда геологов и строителей на базе осталось всего одиннадцать человек. И среди этих одиннадцати человек регулярно словно устраивались соревнования «Кто придёт последним». Вот и сейчас до ужина добрались лишь трое: над полной тарелкой размышлял о чем-то непривычно одинокий мельхиорец, его в уменьшении порции не сильно обогнала привычно одинокая Глория, и только Кастел мог бы порадовать врача соблюдением режима питания, если бы не ел с такой скоростью, словно опасался, что его «овсянку» вот-вот отнимут.

– Только не говори, что у нас опять что-нибудь случилось, и если не поесть сейчас, поесть уже не удастся, – сказал Мигель, садясь со своим ужином напротив инженера.

Тот усмехнулся и, положив ложку в пустую тарелку, ответил:

– «Опять» это прямо в точку. Зарядная станция в ангаре барахлит, может, песка нанесло, там модель не очень рассчитана на такие условия работы. Ладно, разберёмся, не первый раз, – он встал. – Я пошёл, приятного!

– Спасибо…

Мигель поворошил содержимое тарелки и понял, что, несмотря на торопливый перекус на бегу вместо обеда тоже не очень хочет есть. Подходящий к концу день, полный суматохи, подарил ему нудную головную боль и лишил аппетита. Лениво ковыряя остывающий ужин, Мигель хмыкнул: интересно, что бы сказал ему в ответ вербовщик, то есть кадровый агент «ИСМ», вздумай он, как та самая зарядная станция, предъявить претензии за недобросовестное информирование об условиях предстоящей работы? Приглашая Мигеля на Оранжевую, тот многословно обещал врачу синекуру и почти курорт, разве что без моря. Сбалансированное питание, минимум людей вокруг, тишина, покой. «Как у кладбищенского сторожа», – пошутил тогда Мигель, надеясь унять вошедшего в профессиональный раж собеседника, и разливавшийся соловьём агент машинально поддакнул, а потом смутился и принялся уверять, что врач его совсем не так понял. Сам-то Мигель прекрасно знал, что никакого курорта не предвидится, за год в экспедиционных условиях и при напряжённом графике работы без малого три десятка даже здоровых людей не обойдутся без его внимания. Практически неизбежно будут травмы, внезапные обострения вроде бы давно забытых хронических болезней и развитие новых. А всё свободное от «острых» случаев время займёт профилактика, профилактика и ещё раз профилактика.

Сегодня до профилактики руки у него не дошли. Утро он целиком посвятил Глории, снова чувствовавшей себя неважно, потом с охоты за заблудившимся «Малышом» привезли Арину, а после, уже под вечер, в медблок заглянул Инка и виновато попросил «что-нибудь от сердца». «Что-нибудь» Мигель дал, правда, не сразу, а через полчаса обследования, и не столько «от сердца», сколько «от нервов»: похоже, главный геолог изрядно переволновался то ли из-за Арины, то ли (Мигель успел повидать всякое, поэтому и этот вариант со счёта не списывал) из-за «Малыша». И это ещё не говоря о приходящих без записи ночных посетителях!

Наутро после вечеринки полосы порошка остались нетронутыми, слегка обиженный робот-уборщик их вымел, а Мигель заколебался, стоит ли рассказывать о случившемся Фа. Себе он верил, но поверит ли ему она? Выставить себя свихнувшимся параноиком было бы не просто неприятно, но и чревато. Если что-то всё-таки пойдёт не так, ему понадобится весь его авторитет в неподмоченном состоянии. Кроме того, было ещё одно обстоятельство. Фа была в числе тех, кто мог открыть любую запертую дверь на базе.

Подсев к Фа за завтраком и для прикрытия и разминки начав разговор о Глории, Мигель уже было решился перейти к ночному посетителю, как в столовую вошёл Эрих и сел напротив них. Делиться своими подозрениями при завхозе Мигель не хотел, оставалось выбрать другой удобный случай, чему врач даже малодушно обрадовался: слишком сильны были сомнения. Так что он радостно ухватился за неожиданную просьбу обычно подчёркнуто-независимого мельхиорца помочь с «пижамами». Монотонная работа руками всегда помогала ему поразмыслить, и к последней «пижаме» Мигель решил пока ничего не говорить Фа: потенциальных проблем от умолчания он видел меньше.