У всякого народа есть родина, но только у нас – Россия. Проблема единения народов России в экстремальные периоды истории как цивилизационный феномен

28 января мы закончили операцию, и по приказу командира дивизии наш полк перешел на северные скаты оврага Долгий с задачей прорвать оборону и двинуться на центральную часть города вдоль линии железной дороги. Весь день 28‑го числа мы бились, потеряли много людей, но ни одного метра у немцев не взяли. Мы наткнулись на его долговременную оборону. Овраг Долгий был укреплен массой огневых точек, дзотов, были минированы скаты, обнесен колючей проволокой, и мы его взять не могли. 1043‑й и 1045‑й полки, действующие со стороны завода, значительно продвинулись и взяли человек 70 немцев в плен. Командир дивизии приказал, во что бы то ни стало выполнить задачу, а людей у нас не осталось. Ушли на передовую командир полка и начальник штаба. Поздно вечером с передовой вернулся командир полка и начштаба и командир полка приказал мне и старшему лейтенанту Устюжанину идти на передовую. Мы с Устюжанином прибыли в 1‑й батальон. Люди были измучены. Кто спал, кто дежурил у пулеметов и другого оружия. Комбаты также спали. Задачу поставили, собрать все силы и наступать, причем командир полка указал, чтобы оставить пулеметчиков на участке полка, а остальной личный состав должен группами обойти через улицы Полотнянные и пройти по участку 1 043 и 1 045 полков вдоль линии, зайдя противнику с фланга.

Начали организовывать дело. Собрали всех людей – 40 человек. На участке полка оставили только пулеметчиков по одному человеку и минометчиков. У меня до сих пор сохранился список штурмующих групп ми их старших. Было создано 5 штурмующих групп, 6‑я из саперов, 7‑я группа разведчиков…

Разведчикам удалось вглубь и наткнуться случайно на КП командира немецкого батальона, где он был вместе со своим адъютантом, остальные немцы были в блиндажах на передовой. Как только выскочил адъютант командира немецкого батальона и стал отстреливаться, наши начали бросать гранаты. После этого выскочил сам командир и поднял руки. Солидный такой, холеный командир в неуклюжей шубе. Надо сказать, что это был один немец в шубе. В этот момент штурмующие группы прошли линию обороны и зашли с фланга на немцев, и разом забросали их гранатами. Внесли замешательство… Когда узнали, что взяли немецкого комбата, мы через разведчика приказали его поднять на высокое место, дали ему простыню и приказали подать своим сигнал, о том, чтобы они сдавались… Немецкий комбат махал простыней своим солдатам, чтобы они сдались. Немецкие солдаты стали поднимать руки и идти в плен десятками. Тут разведчики и командиры разоружают их, накладывают оружие в кучу… Сначала пришло 60 человек, потом еще больше ста человек пришли… В то утро наш полк взял 172 пленных. Это было самое большое количество пленных, взятых полком до этого дня… Немного посмеивались над ними наши. Немцы были закутаны кто в чем. У одного немца на каждой ноге было по одеялу, другие укутаны просто как чучела. Мы построили пленных и повели их на КП.

Тут вышел кинооператор и сказал, чтобы мы поднялись на высокий берег. Кинооператор выбрал самое удобное место для съемки на фоне Сталинграда, а вперед пустили пленных по скользкому скату берега вместе с комбатом в неуклюжей шубе. Я, между прочим, шел и помахивал кнутом.

31‑го числа наш полк в составе дивизии двинулся вдоль железной дороги к станции. На пути встретился опорный пункт в Центральной гостинице Сталинграда. Я был в это время в штабе полка. Пополнения присылали буквально единицами – по два – три человека. На передовой действовало не больше 30–35 человек. Хорошо показывали себя минометчики, которые успевали двигаться за пехотинцами.

В Центральной гостинице немцы устроили круговую оборону. Везде у выходов стояли немецкие офицеры. Было так, что этаж выкидывает флаг к сдаче – идут туда принимать пленных… К нам перешел один человек, который десять раз ходил, потом парламентером и приводил человек по 15–20 немцев. Он был хорошим агитатором, и сам охотно выбирал среди немцев офицеров и снайперов для расстрела.

30‑го числа, в конце дня, командир дивизии запрашивал командующего, что сделать с этим офицерским домом: оставить его или уничтожить… Командующий армией, через меня, приказал уничтожить гарнизон.