У всякого народа есть родина, но только у нас – Россия. Проблема единения народов России в экстремальные периоды истории как цивилизационный феномен

Еще случай. В овраге Долгом это было. Тут была их кухня. В подвале. Вечером, поздненько уже, солнце скрылось. Мы сидели в одном здании курили. Смотрим, выходит немец здоровый-здоровый. У них термосы очень большие. Немец этот выходит во всем белом – повар, видимо, и начинает мыть этот термос. Расстояние было метров 400. Его так уголком видно. Мне кричат: «Зайцев, стреляй в него». Я перебросил винтовку и когда он взялся за края и заглядывает в термос, я ударил в голову. Он головой ткнулся в термос, а туловище осталось. Бойцы говорили: «Собственное орудие навел в сторону противника». Много смеялись над этим.

О присвоении звания Героя Советского Союза я узнал в феврале 1943 года. Я сюда приехал по приказу начальника Глав ПУРА тов. Щербакова. Когда пришел к его помощнику у капитана Ведюкова, я еще не знал о награждении. Пришел, меня поздравляют. Указ о моем награждении был 23 февраля 1943 года. 26 февраля я получил орден Ленина. Выдавал Михаил Иванович Калинин.

Как меня ранили. Я сидел в засаде. Немцы меня обнаружили… Их снайпер не давал подняться. Я сидел под вагоном… Прямой наводкой они ударили в вагон. Осколки от вагона полетели прямо в меня. Один снаряд надо мной разорвался. Обожгло лицо, осколками ранило меня. Всю одежду сорвало, ногу вывернуло в колене, в правом ухе перепонка лопнула. В общем, очень сильно был ранен.

В партию вступил в октябре 1942 года. Мы были в окружении одно время. Тут Волга, через Волгу нельзя подтянуть ничего. Нас взяли в кольцо. К жизни признаков никаких нет. Я тогда был командиром. Я так считал, но бойцам нельзя этого сказать. Положение было исключительно тяжелым. Я тогда был глав. старшиной. После первого боя я получил правительственную награду медаль «За отвагу».

Когда мы сидели в районе завода «Метиз», там немцы потащили одну женщину (предполагают, что насиловать). Мальчонка кричит: «Мама, куда тебя». Она кричит оттуда, недалеко от нас было: «Братцы, выручайте, помогите». Разве это не действует. А как ее спасешь, когда тут передовая линия. Нас было мало, кинешься – перебьют и все сорвано будет. Или в сад посмотришь, на сучках висят девушки, дети – разве это не действует. Это потрясающе действует.

Усталости не знали. Сейчас как похожу по городу, устаю, а там часа 4–5 утра позавтракаешь, в 9–10 приходишь ужинать, целый день голодный и не устаешь. По 3–4 дня не спали, и спать не хотелось. Чем это объяснить. Все время в расстройстве, ужасно вся эта обстановка действовала. Каждый боец и я сам лично только и думал, как можно дороже отдать свою жизнь, как можно больше перебить немцев. Только и думаешь, чтобы принести больше вреда, насолить как можно больше. Под Сталинградом я был три раза контужен и ранен. Сейчас у меня расстройство нервной системы, все время трясет.

В партию я вступил в самые трудные дни октября месяца… Тут у меня уже были ученики. Я все время был агитатор. Приходится подготавливать в партию… написал заявление прямо в окопах.

Комсомольцы все отличились, но чтобы рассказать об одном комсомольце, не замечал. Скажем, Миляев комсомолец. Он разбил будку железнодорожную. Он пополз. … Подошел, бросил гранату, взорвал будку, инструменты взял…

Или взять комсомолку Клару Синцову. Ранило командира. Он лежит, подойти к нему нельзя. Она прямо из дома выскочила и к немцам бежит. Немцы были поражены этим, думают: С ума она сошла, к нам бежит что ли? Даже не единого выстрела. Когда она добежала до воронки, прыгнула туда, они давай стрелять. Потом командира спасла. Тоже награждена…

Или Большешапов. Он комсомольцем был. Немцы уже окружили. Он со своим пулеметом сидит в доме, берет гранату, встряхивает и считает: «Раз-два-три», – из окошка спускает и отбил. Вот комсомольцы, семь человек их было: Большаков, Кузнецов… Сидели в доме и домик окружили немцы до роты. Большаков, Карев, комсомолец, и Реутов, комсомолец, Кузнецов, член партии, еще политрук этой же пулеметной роты, мой снайпер Дмитриев, Анисимов – вот семь человек, а их туда ворвалось очень много. Реутов, сибиряк сам, здоровый, сильный. Он встал, охранял две двери в этот дом. Туда немецкий офицер заскочил и автомат на него наставил… Реутов: «Руки вверх!», – выхватил у офицера автомат и этим автоматом его убил. Начали гранатами отбрасываться, в рукопашную перешли. За какие-нибудь 20 минут они больше 40 немцев перебили, взяли двоих в плен: ефрейтора и одного солдата.

Штабная работа самая скверная в армии. Я только приехал с хозяйственной работы – мне обратно на хозяйственную. Мне хотелось что-то сделать, чтобы была история, что есть такой человек, а то живешь, землю топчешь, небо коптишь.