У всякого народа есть родина, но только у нас – Россия. Проблема единения народов России в экстремальные периоды истории как цивилизационный феномен

29 сентября по приказу командующего фронтом генерал-полковника Еременко, дивизия была переброшена к Сталинграду. Сюда приехали 30 сентября, и в ночь на 1‑е переправились в горящий Сталинград. С Чуйковым встретились на 1‑е ночью […]. Когда проезжали, говорили – между Сталинградом и адом расстояние ноль-ноль две десятых. Я сразу на баржи погрузил две тысячи человек, из двух районов переправляли всех. Сам сел на баржу, попрощался с командующим Голиковым. Ночь темная, немец, сволочь, бьет артиллерией. Голиков как дал огонь из 60 орудий, и меня перевезли. Переплыли, все буквально, без потерь. Когда переплывали, тут всякие реплики, кто что вздумается. Один политрук стоит около меня: «Эх, твою мать, какая жара». Я говорю: «Ты что, собираешься переплывать… ни-ни» […].

Тут началась вся история. Мне была поставлена задача западнее завода «Красный Октябрь» занять оборону 7 октября. До 7 числа противник активности большой не проявлял, сидел между заводами «Красный Октябрь» и «Баррикадами», приводил себя в порядок. 7 числа сменили 193‑ю стрелковую дивизию. Она начала выходить в беспорядке. Чуйков вызвал меня, говорит: немедленно смените 193‑ю дивизию, ее продвинули правее. Заняли оборону, а числа 12 или 13‑го немцы начали бешено наступать, особенно в заводском районе, прямой удар нанесли на СТЗ и большой удар по заводу «Красный Октябрь». Подошла 79‑я пехотная дивизия, немецкая. У нее были такие полки: им. Гинденбурга, им. Гитлера, исключительно немецкие, полнокровные. Командовал ею фон Шверинг [генерал-лейтенант Richard Graf von Schwerin].

С 12–13 октября начали бешено наступать. В течение двух– трех дней 79‑я пехотная дивизия была растрепана перед железной дорогой западнее завода, и порыв наступательный у нее резко снизился числу к 15–16, но от мысли сбросить нас в реку они не отказывались. Числа 19 они открыто заявляют, что не сегодня – завтра вас сбросим в реку.

18 декабря части дивизии перешли в решительное наступление, и 25 декабря завод «Красный Октябрь» был полностью очищен от немцев […]. В результате этих боев дивизией полностью уничтожена 79‑я пехотная немецкая дивизия. По показаниям пленных немецких офицеров, в дивизии осталось до 100 человек, остальные все были уничтожены. Оставшиеся были переведены в 305‑ю пехотную дивизию, а командир дивизии на самолете улетел в Германию. Это генерал-лейтенант фон Шверинг […]. Сильно были потрепаны части 20‑й легкой пехотной дивизии, которая состояла из двух пехотных полков […].

Мы завод штурмовали с 16 декабря по 25 декабря, причем брали мы их на измор. Это описать невозможно. Цех огромный, сплошной металл, сразу не возьмешь. Обороняться нам было очень трудно. Немец сидит на берегу, а мы в заводе. Что мы начали делать?

Пушками не возьмешь, одними гранатами не выбьешь. Есть такое оружие ФОИ (правильно: ФОГ) – фугасный огнемет. Попробовали огнемет использовать, но огнеметная струя огненная действует на 15 метров, значит, надо подползать к немцам на 15 метров или выжидать их. На 15 метров они не подпускают. Значит, надо было подлиннее струю взять. Мы взяли фугасный огнемет – ФАИ – и из него стреляли на расстояние 85 метров. Мы сделали больше тысячи залпов из этого ФОИ. Каждый раз вечером или ночью или днем 15–10 залпов огненных. Весь завод в огне. Это такая густая масса, как попадает, человек горит. Как попадет в немцев, они бегают по заводу, орут […].

Мартеновский цех был все время у нас в руках. Цех ширпотреба был тоже у нас в руках. Был такой эпизод с цехом ширпотреба. Дрались, дрались весь день, отбивали атаки немцев, отбили все. У нас была землянка с хорошим прикрытием и штольня. В это время мы сидели в землянке. Дубровский и заместитель по политической части были со мною.

Я говорю: «Пойдем поужинаем! Там лучше, чем в землянке!» Пришли, поужинали, посидели, поговорили. Я предлагаю отдохнуть часок! Только лег, адъютант будит меня: «Цех ширпотреба немцам сдали».

– Как сдали?

– Сидел народ, кашу варил, а немцы ворвались.

Представляете себе положение – сдали цех, это значит выходить отсюда. «Взять, – говорю, – обратно!»

Тревога, бойцы поднялись, пошли. Всех подняли на ноги. Через час цех взяли обратно. Это было в ноябре месяце. Если бы немцам оставить этот цех на день, они бы понатаскали туда пулеметов, гранат, минометов.

Второй такой случай повторился, когда мы брали завод. Там есть крупный цех листоотделочный. Мы его разведали. Там не особенно крупные силы были у немцев, и подходы хорошие. Командиру 112‑го полка говорю: «Сегодня вы идите в атаку». К ночи все подготовили. Ночью самым нахальным образом ворвались в этот цех, захватили, просидели целую ночь. Просидели весь день в этом цеху, захватили большое количество пленных немцев. Они голодные как черти. Взяли трех человек, дали по буханке белого хлеба и посадили прямо в цеху на окно и заставили кричать немцам.

– Смотрите, у нас по буханке белого хлеба!

Немцы высунулись из окопов, смотрят. В это время офицер встает и начинает их лупить. Открыли стрельбу по пленным немцам. Их стащили, спрятали.