Необходимо отметить такой момент. 19‑го ноября мы получили приказ о переходе наших войск в наступление. Командир полка приказал провести митинги там, где можно, и этот приказ донести до сознания каждого бойца. Приказ этот был в батальонах, но мы с командиром полка все-таки решили поехать по батальонам. Приехали в один батальон и видим, что красноармеец Холодов стихийно собирает бойцов и по этому приказу проводит митинг. На митинге у него присутствовали связные, которые были в роте, потом артиллерийские связные. В общем, все кто там был, – семь человек. Зачитали этот приказ. Мы приехали, когда выступал красноармеец Афонькин. Между прочим, у него нет ни одной группы образования. Он говорит таким образом: «Есть “частя” наши пошли в наступления». Он сказал, что с сегодняшнего дня я буду снайпером. До этого он работал связным у командира батальона. Этот Афонькин начал заниматься снайперским делом. За восемнадцать дней он довел свой счет до 39 истребленных гитлеровцев. Сейчас его приняли в партию, награжден.
Мы пошли по подразделениям. Я пошел в 6‑ю роту. На митинг пригласили из других блиндажей. Всего собралось человек 13 в подвале школы. Немцы, по-видимому, заметили, что мы собрались, и открыли сильный огонь, разрушили это здание и аккурат попали прямым попаданием в стену, чуть не завалили нас в блиндаже. Тем не менее, приказ этот был разъяснен. Его знал каждый боец. На митинге выступил красноармеец Петров, который заявил: «Лучшим, – говорит, – я не нахожу отметить этот день, – как вступлением в партию. Я решил сегодня вступить в ряды нашей большевистской партии. День этот будет самым замечательным днем в моей жизни. За период боев в Сталинграде Петров истребил 53 гитлеровцев. В Сталинграде он убит. Его приняли в партию и наградили медалью «За отвагу».
«28 сентября приехали в Сталинград. Переправились через Волгу. Сталинград был весь в огне»
Из беседы со старшим лейтенантом Василием Григорьевичем Бялых – заместителем командира 2‑го батальона 120‑го полка.
28 сентября приехали в Сталинград. Переправились через Волгу. Сталинград был весь в огне. Ночью переправились через Волгу, а утром заняли оборону западнее завода «Баррикады». Я был помощником командира 1‑го батальона 120‑го полка. Там три дня пробыли. Положение на левом нашем фланге ухудшилось. Нас тогда перебросили на завод «Красный Октябрь». Мы заняли там новую оборону. Заняли оборону 2‑го или 3‑го октября 1942 года. До 23‑го октября держали активную оборону. Ночью наступаем, уничтожаем его живую силу.
23 октября рано утром, примерно, в четыре, в пять часов немцы начали сильный артиллерийский обстрел. Нас предупредили, да и мы сами догадывались, что немцы готовят сильную артиллерийскую подготовку. Мы также предупредили все роты, что немец готовится к наступлению.
Сильная артиллерийская подготовка кончилась. Он часов в восемь пошел в наступление. Он к нам пошел прямо в лоб. В обороне у нас было проволочное заграждение. Он не мог порвать оборону нашего батальона и обошел справа нашего соседа. Этого соседа сбил, – сосед откатился назад к Волге, – и зашел с правого фланга, чем отрезал наши роты от КП батальона. Связь с полком была прервана. С ротами связи нет. Тут мы приняли самостоятельное решение обороняться. Немцы вышли к больнице с правого фланга, поближе школы ФЗУ.
Подходит один немец без всякого: «Рус, пан, выходи!» Мы его сразу на месте убили. Подходит другой – этого убили. Здесь мы около блиндажа набили их человек 20. Так они по-дурацки подходили – кричит в блиндаж: «Рус, выходи!» или что-то бурчит такое. Потом увидели, что кучи их набиты, поняли. У нас кухня была в красном домике метров за 40 от блиндажа. Эту кухню они разгромили, все продукты разграбили. Больницу тоже разграбили. Шинели были, портянки – все забрали и начали в наш блиндаж гранаты бросать. У нас блиндаж большой, метров 25 проход. В этот проход они гранаты бросают. Не дают выйти из блиндажа и сами не стали подходить. Бросают и бросают гранаты.