У всякого народа есть родина, но только у нас – Россия. Проблема единения народов России в экстремальные периоды истории как цивилизационный феномен

Один дом, который мы назвали «Белый дом», обороняло подразделение ст. лейтенанта Новиткова и подразделение ст. лейтенанта Баландина, бывшего артиллериста. В течение дня было отбито этим гарнизоном 17 атак противника, уничтожено два танка, и в результате успешных боевых действий гарнизон перешел в наступление и продвинулся вперед на 100 метров. В этом бою отличился уполномоченный особого отдела ст. лейтенант государственной безопасности тов. Киреев.

С 29 октября до 2 ноября личный состав полка продолжал сдерживать натиск противника. В подразделении ст. лейтенанта Баландина осталась небольшая группа людей. Из них 70 % раненых. Это было в 12 часов дня. После того как мне доложили о создавшемся положении, я разрешил раненым оставить поле боя. Характерно, что из 17 человек ни один не вышел – все остались вести бой и вышли с поля боя только с наступлением темноты.

Командир дивизии генерал-майор Гуртьев, прежде всего, один из скромнейших людей. Это его характерная черта. На первый взгляд даже кажется, что это безобидный человек. Очень простой человек, душевный, заботливый. У него можно выиграть десять боев, но если не накормить одного человека – опозоришься на весь свет. Во время боев ко мне в «Овраг смерти» днем приходил генерал-майор, не считаясь с опасностью, вместе с начальником политотдела Смирновым. Пробыли они у меня полсуток, смотрели, как бойцы ведут бой. От передовой линии находились в каких-нибудь 150 метрах. Ежеминутно интересовались обстановкой…

Командир дивизии предоставляет в своей практической работе большую самостоятельность и инициативу командирам полков и с их мнением всегда считается.

Был такой случай. Вижу, что я ничем не могу помочь командиру дивизии, ничего ему не могу дать – все уже поставил на карту. Решил ему об этом не говорить. Сказал, что все в порядке как на войне: они стреляют, и я стреляю. А на самом деле у меня образовался чуть ли не прорыв на левом фланге. В докладе начальнику штаба дивизии по телефону я об этом сказал, но знаю, что помочь они мне не могут и решил делать все, что от меня зависит. Каким-то образом Гуртьев подслушал наш разговор по телефону и тут же спросил, в чем дело. Помочь он мне не мог и сказал: «Подумай, что можно сделать, но ты знаешь, что у меня ничего нет, я сижу один и дать тебе ничего не могу».

Он требовательный в меру, я бы сказал, культурно требовательный. Он крайне тактичен в своих требованиях и эта требовательность как-то внушительно сочетается с прозорливой убежденностью. Этим он заставляет себя уважать и располагает к себе. Голоса он никогда не повышает.

Личный состав очень хорошего мнения о командире дивизии. Куда бы он не приезжал, он, прежде всего, идет на пищеблок и спрашивает, сколько там продуктов, какой будет обед. Красноармейцы после этого говорят: «Сегодня обед будет хороший. Здесь генерал-майор». А на самом деле обед как варился, так и варится и остается таким же. Спрашивал нашего повара, как он наливает суп. Тот сказал, что на два пальца до края. Так ведь пальцы-то бывают разные: большие и маленькие. Ты наливай на два маленьких пальца.

Положительным является то, что он знает людей, и не только руководящий состав, но и рядовой состав. Обладает исключительной памятью: помнит все фамилии на память. Любит, чтобы все было в порядке по уставу. Очень щепетильный в отношении соблюдения устава человек. Все его уважают за скромность, душевное отношение к людям в сочетании с требовательностью и за знание своего дела. Плохого мнения о нем нет.

Документ № 38 «Только я успел войти в блиндаж, как противник сбросил 250-тикилограммовую бомбу и нас 9 человек завалило» Из беседы со старшим лейтенантом Калининым.

Командир полка мне позвонил, чтобы я явился к нему и отдал материал по разведке. Только я успел войти в блиндаж, как противник сбросил 250-тикилограммовую бомбу и нас 9 человек завалило. Там была минута растерянности, но потом я нащупал рукой лопату, догадался, откуда поступает воздух, и стал разгребать лопатой отверстие. Оно становилось все шире и шире, но все-таки было очень узкое, чтобы пролезть. Командир полка говорит мне, чтобы я лез. Я был самый маленький среди всех. Попробовал протиснуться между двух балок, но пролезть никак не мог. В это время противник опять бросил бомбу, и меня опять завалило. Я остался висеть на одной руке. Соседний блиндаж также завалило, и я им закупорил воздух. Потом, когда раскопали блиндаж, меня вытащили живым.