У всякого народа есть родина, но только у нас – Россия. Проблема единения народов России в экстремальные периоды истории как цивилизационный феномен

В ночь на 26 октября нас лейтенанты расположили занять оборону. Оборудование КП было уже снято. Мы разделились на первую и вторую роты. 1‑я рота заняла левый фланг в 10‑м полку, а 2‑я рота заняла правый фланг в 339‑м полку. Мы разместились в одном жилом доме и цехе завода «Баррикады». Мы пробыли сутки в этой обороне. Потерь у нас тут не было.

27 числа часов в 10 дня у нас ранило мл. лейтенанта Лебедева – ему выбило глаза, и я отправил его с одним бойцом на переправу, где был медпункт. Тут я принял команду. У меня было 10 человек бойцов. К пяти часам вечера у меня убило бойца Зеленина. Во второй группе убило бойца Скрипку.

Стало темнеть. Я своих людей расположил на валу из щебня и земли. В 2 часа ночи я получаю приказание от мл. лейтенанта Павлова идти в наступление. У меня осталось к этому времени уже 9 человек. Мне невозможно было перелезть через вал. Павлов прошел вперед, и я его поддерживал. Немцы имели численное превосходство, и они почти всю группу Павлова уничтожили. Осталось только двое: Костюченко и Баранников. Когда мне сообщили, что мл. лейтенант Павлов убит, а все его люди растеряны, Костюченко и Баранников влились ко мне в группу.

28 числа в 6 часов вечера я выставил наблюдателей во втором этаже одного дома: Дудникова и Каюкова. Сам вместе с сержантом Павловым расположился в другом доме, а мои бойцы находились кругом меня. На рассвете вижу: на бугре стоят немцы и кричат: «Рус, сдавайсь, в Волгу буль-буль». Я растерялся, не знал, что делать. Ко мне подбегают ребята из других домов и спрашивают, что делать. А Дудников и Каюков сидят на втором этаже и спуститься не могут, так как лестницу из миномета разбили. Я вижу, что остается всего 7 человек, решил идти под берег к Волге, где были накопаны окопы. Мы туда сбегаем. Немцы занимают первый и второй дом, где мы были. Мы занимаем оборону в 20 метрах от немцев и в 20 метрах от воды. Я своим ребятам не говорю, что два человека наших сидят в доме. Ребята у меня были смелые, не растерялись. У них были противотанковые гранаты. Для того чтобы им выбраться оттуда, они начинают бросать гранаты по немцам. Получается дымовая завеса, и в этот момент они оттуда выбегали и собирались около меня. Через некоторое время появились и Дудников и Каюков. Им удалось вырваться от немцев. Мы их радостно встретили.

Скоро стало светло. Немцы установили около нас пулемет. Тогда Дудников взял гранату и бросил ее в пулемет. Я сидел впереди всех, бойцы были возле меня в куче. Когда свалился пулемет, я не растерялся и крикнул: «Ура, в атаку, за мной!» Погибать не хотелось, и пропустить немцев нельзя было. Побежал впереди. Когда подбежал к дому, где были немцы, они туда заползали на карачках, за стены. Мы их забросали гранатами. Вижу, что и в другом доме тоже лазают немцы. Тогда я, не говоря никому ни слова, подбежал к первому дому, в котором мы раньше находились. Я знал, что на втором этаже у нас были боеприпасы – трофейное оружие, которое мы во время боя поднабрали у немцев: и винтовки, и патроны. Я пробрался в этот дом. В меня начали стрелять из автомата, думая, что это немец. Дудников вовремя их предупредил. Когда я вбежал в дом, я заметил внизу две плащ-палатки, по которым я и взобрался кверху за оружием. Немцы оказались за 15 метров на валу, и второй этаж, где я был, приходился на уровне этого вала. Я начал бросать в немцев гранатами и стрелять из винтовки поочередно, что попадется под руку. В конце концов, я израсходовал все запасы, и у меня не осталось ни одного патрона. Перестрелка продолжалась. Вижу, что мне надо выбираться оттуда. Я захватил с собой вещевой мешок и спустился вниз опять по плащ-палатке. Я не заметил, что немцы оставили с правого фланга пулемет. Как только я вышел на открытое место, они ударили из пулемета по дому в угол. Тогда я упал и спрятался за камень. Немцы выпустили на меня из пулемета всю ленту. Я из-под камня перелез ползком в подвал. Когда вышел оттуда, спросил у наших, где Дудников? Мне сказали, что ранило сильно Каюкова, и Дудников понес его. Мне стало очень жаль Каюкова, и я побежал в блиндаж. Прихожу – действительно наш друг лежит, истекая кровью. Увидел меня, стал просить пить, но я боялся дать ему воды, чтобы не вызвать еще больше крови. Я вышел и отправил людей с ранеными. Контузило Тупикова и Рейкова.

28 октября в 10 часов у нас осталось всего три человека: я, Дудников и Глушаков. Меня вызывает командир роты 2‑го батальона 347‑го полка. Я в то время оброс и носил большие усы. Он меня называл сержантом «Усатым»: «Пойди, говорит, Усатый, разведать, где находятся немцы, и узнай, какие огневые точки у них стоят». Я хотел доказать, что днем нельзя ходить в разведку – светло и все видно, но мне было приказано, и я с двумя своими людьми: Дудниковым и Глушаковым пошел в разведку. Связался с 10‑м полком 37‑й дивизии.