У всякого народа есть родина, но только у нас – Россия. Проблема единения народов России в экстремальные периоды истории как цивилизационный феномен

Русская нация сумела сохранить себя даже в двухвековой период татаро-монгольского ига и нашла в себе силы объединиться в единую Московскую Русь. Исторический опыт, содержащийся в русской идее, необходим для стабилизации межнациональных отношений в России и утверждения ее нового положения в мире. «Если есть русская “интеллигенция” как совокупность образованных людей, способных создавать себе идеалы и действовать во имя их, и если есть у этой “интеллигенции” какой-нибудь “долг перед народом”, то долг этот состоит в том, чтобы со страстью и упорством нести в широкие народные массы национальную идею, как оздоровляющую и организующую силу, без которой невозможно ни возрождение народа, ни воссоздание государства»[40], – писал видный общественный деятель, экономист, историк П. Б. Струве, анализируя уроки Октября 1917 г.

Русский мыслитель Н. Я. Данилевский со всей остротой поставил вопрос: «Должно ли Славянское племя – член Арийской семьи, равноправной с племенами: Индийским, Иранским, Эллинским, Латинским и Романо-Германским, создавшими каждое свою самобытную культуру, – оставаться только ничтожным придатком, так сказать, прихвостнем Европы, или же, в свою очередь, приобрести миродержавное значение и положить свою печать на целый период истории?»[41]. Ответ может быть только положительным. Русский народ должен опять стать уважаемым и могучим столпом единой многонациональной России.

К 400-летию выхода России из Смуты

Минин и Пожарский возглавили народное ополчение

«Замутились …умы у русских людей, и пошла смута…» (Л. П. Колодникова)

И вся Русская земля из старины от наших прародителей наша отчина.

Иван III

Русское государство в начале XVII в. переживало один из чрезвычайно сложных периодов своей истории. Обстановка в стране в силу внутренних и внешних осложнений была исключительно напряженной.

Анализ историографии и источниковедения проблемы Смутного времени[42] на Руси – этого тяжелейшего этапа отечественной истории – свидетельствует о том, что многие аспекты истории Смуты еще недостаточно изучены, а хранящиеся в центральных и региональных архивах редчайшие свидетельства того времени в полном объеме не исследованы и сегодня, в XXI в. В этой связи позволю в сжатом виде привлечь внимание к некоторым проблемным вопросам истории рассматриваемого периода.

Прежде всего, необходимо подчеркнуть, что Смутное время оказало глубокое влияние на весь дальнейший ход истории России. Русские люди, пережившие это тяжелое время, называли его не иначе как «великой разрухой Московского государства», а иностранцы-современники – «московской трагедией». По оценке выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского, «отличительной особенностью Смуты является то, что в ней последовательно выступают все классы русского общества, и выступают в том самом порядке, в каком они лежали в тогдашнем составе русского общества, как были размещены по своему сравнительному значению в государстве на социальной лестнице. На вершине этой лестницы стояло боярство; оно и начало Смуту»[43]. Недаром говорили, что самозванец был только испечен в польской печке, а заквашен в Москве.

Судя по документам, признаки Смуты стали обнаруживаться сразу же после смерти последнего царя старой династии, Федора Ивановича[44]. Когда пресеклась династия Рюриковичей, и стал распадаться государственный порядок, каждый класс, каждое сословие стали искать своего царя и отстаивать своих кандидатов. Общество без твердой государственной власти пришло в состояние анархии. Люди растерялись, и раз некому стало повиноваться, следовательно, значит – надо бунтовать.

Важный аспект истории этого периода заключается также в том, что для русского народа был вообще неприемлем и непонятен выборный царь, всегда признавался лишь наследственный и обязательно из семьи государя. А потому народ не мог принять ни Бориса Годунова[45], ни Василия Шуйского, ни тем более самозванца – польского королевича Владислава.

Прекрасный знаток русской Смуты В. О. Ключевский на примере Бориса Годунова так объяснял этот феномен русского менталитета: «Несомненно, страшная школа Грозного, которую прошел Годунов, положила на него неизгладимый печальный отпечаток. Еще при царе Федоре у многих составился взгляд на Бориса, как на человека умного и деловитого, но на все способного, не останавливающегося ни перед каким нравственным затруднением»[46]. И далее В. О. Ключевский так характеризует начало Смуты: «…разнеслась громкая весть, что агенты Годунова промахнулись в Угличе, зарезали подставного ребенка, а настоящий царевич жив и идет из Литвы добывать прародительский престол. Замутились при этих слухах умы у русских людей, и пошла Смута…»[47].