У женщин грехов не бывает!

Он вышел в Сеть, а там висело сообщение: «Послушай, Лерочка. Котик. Как она тебя называет?». Лера только увидел – и сразу побежал на кухню, забрал свою яичницу, тостами захрустел и дальше читал: «Если ты не в курсе, напоминаю – у нас двое детей. Своими провокациями ты подвергаешь их опасности и разрушаешь нашу семью. Говорю тебе по-хорошему: оставь мою жену в покое, мудак».

У Леры ручки зачесались: «Это кто еще мудак?!». И сразу возбуждение, резкое, настойчивое, суетливое. Сначала щеки покраснели, потом в груди все задышало, и вниз волна горячая, и срочно, резко выебать кого-нибудь Лера захотел.

Под дверью загудел пылесос. Жена вошла, окно открыла. Собрала засохшие чашки и мятые пачки от сигарет.

– Дышать нечем, – она сказала.

Лера дернул пояс на ее халате:

– Не ругайся…

– Что грустный? – Она погладила его толстые щеки и засмеялась: – Небось баба какая-нибудь обломала?

– Какая баба?.. – Он уложил ее на кровать, подмял под себя, носом в шейку уткнулся. – Меня обломала?… Какая-то баба?… Ты меня с кем-то путаешь… Пусечка… Я тебе сейчас покажу «баба обломала»…

Он нашарил пульт от телека. «Ирочка моя всегда звук выключала», – подумал. Женку придавил и шептал:

– Никто мне не нужен… Никто мне не нужен… кроме тебя… Сучечка моя любимая…

«Сучечка» вырвалась. Жена заметила неформат, улыбнулась. Она читала субтитры у Леры за спиной: «… в минувшую ночь выпала годовая норма осадков. Повреждены дороги, отсутствует связь и электричество… из-за разрушений…».

Я знаю, что дальше было. Он сам мне сказал: «Ебал минут двадцать». Я сто раз представляла, как он это делает. Меня возбуждало. Меня заводило. Я хотела смотреть. Я хотела, чтобы ревность прошла по моей коже тонким ножичком. Лера всегда очень счастлив, когда своим теткам вгоняет.

Он закинул женкины ноги к себе на плечи. Носочки белые торчали у него за ушами. Лера спешил, загонял себя в ритм. Женка замлела, зарумянилась под ним и закрыла глаза. А с Лерой нельзя, с Лерой опасно глаза закрывать – убежит без присмотра.

Он остался один в мягком теплом теле. Заскучал. «Мне с тобой хорошо…» – прошептал. Не помогло. Лерочку выбило, и нужно было снова разгоняться.

Вот он и в школе был такой же неусидчивый. «Му-му» не прочитал. На первый урок всегда опаздывал. Мама его не пускала без завтрака. Блинчики ему по утрам пекла, тонкие, с клубничным вареньем.

Лера отвлекся. Стал рассматривать цветочный завиток на обоях, плинтус, пыль в углу, старый чек… Глаза уперлись в монитор. Монитор возбуждал нас обоих. В магазинах электроники мы заводились быстрее, чем в секс-шопе. Он посмотрел в монитор и зажмурился. Меня позвал: «Что ты там делаешь, девочка мояяяяяаааааа… Уже изменяешь мне, сучка? Променяла меня на арабов… А я тебя хочу, хочу тебя, и все… Иди ко мне срочно».

Да, я маньячка! Я услышала. Я услышала Леру. Я тогда всеми своими антенками на Леру была настроена. Я была еще в море, началось, когда он позвал. И сразу поплыла быстрее, кидалась на волну и сверху вниз, с силой толкала себя на берег. В халат завернулась и бегом в номер. Это были мои последние вспышки. Последние взрывы той энергии, которая от Лерочки осталась. Он меня потом спрашивал: «С кем ты трахалась в обед?». «Откуда знаешь?» – я удивилась. «Я чувствую, – он сказал. – Говори правду, маленькая, меня невозможно обмануть». «С тобой!» – я сказала. Не знаю, наверное, он не поверил.

Я закрылась в ванной, включила теплый душ, глаза закрыла и тоже позвала, сильно, сильно позвала: «Лераааааааааааааааааааааааа!».

И у него запрыгали перед глазами мои словечки, мои картинки: «Еби ее, еби, я хочу смотреть… давай я тебе язычком помогу». Он взял подушку, жене под спинку пристроил и шевелил губами, мне отвечал: «Давай, девочка, давай помоги мне своими пальчиками, покажи мне свою писечку…». Я взяла с полки самый длинный тюбик и говорю ему: «Ну, хватит! Сколько можно ее трахать? Мне вгоняй…».

Я повернулась спинкой под струю. Лера зажмурился, схватился сильнее за толстые женкины коленки и рычал про себя: «А ну-ка быстро отвечай, кто ты?».

Я медленно садилась на пластик. Лерочке отвечала: «Я твоя шалава! Твоя сучка. Твоя блядь. Твоя шлюха». Он сильнее вгонял: «Моя-а-а… Только моя. Никому не отдам… Никому… Даже мужу». «Даже мужу» Лерочку особенно возбуждало.

Женка кончала мирно, спокойно, с легким стоном, без надрыва, без криков, без слез, без истерик, глубоко и сосредоточенно. Так кончают все девочки с чистой совестью. Потянулась и, довольная, Лерочку ждала.

А я так не могу! Я не могу! У меня не получается. Я не могу кончать на спине! Я чувствую себя обязанной кончить, когда надо мной серьезно работают, и поэтому не кончаю. Мне муж сказал, это потому что я не умею отдаваться до конца. Ему виднее, не умею, наверно, правда. И ладно! Сто лет мне не надо кончать на спине. Мне вообще теперь по фигу секс.