Уайклифф разрывает паутину

В половине третьего Уайклифф в одиночестве поехал к дому Иннесов. Он свернул с шоссе на проселочную дорогу, миновал дом Мойлов и не мог не поразиться безмятежности пейзажа, открывшегося ему под послеполуденным солнцем: синяя полоска моря, сосны, серая черепица крыши бунгало Иннесов, а в отдалении – беспорядочное скопление построек Трегеллеса. Дорога не успела еще просохнуть, и колеса его машины часто попадали в скрытые лужами рытвины. Один полицейский маячил у ворот, второй – у входной двери бунгало. Рядом с маленьким «ситроеном» были припаркованы патрульная машина и микроавтобус криминалистов.

– Судебные медики еще не прибыли?

– Нет, сэр.

– А пресса?

– Этих тоже пока не видно, сэр.

Навстречу Уайклиффу выскочил сержант Фокс, – так виляющий хвостом пес с тапочками в зубах приветствует хозяина.

– У нас здесь полный порядок, сэр. Просто поразительно, до чего глупы бывают интеллигентные вроде бы люди, стоит им попасть в необычные обстоятельства. Мне и прежде доводилось замечать…

– Вы что-нибудь обнаружили? – перебил Уайклифф.

– Да, пойдемте, я вам покажу.

На одном из столов в мастерской были разложены целлофановые пакеты с бирками, в каждом из которых лежал отдельный предмет. Был там и небольшой молоток, и серая сумка на ремне, и несколько деталей девичьего гардероба.

Фокс приподнял пакет, в котором лежала сине-зеленая майка с белой надписью.

– Видите, сэр? Спина просто пропитана запекшейся кровью.

Внутренне содрогнувшись, Уайклифф поспешно сказал:

– Хорошо! Где все это было найдено?

– Вы не поверите, сэр, но молоток лежал в буфете вместе с прочими инструментами, а одежду и сумку запихнули в шкаф под постельные принадлежности.

Содержимое серой сумки было выложено отдельно: кошелек, и в нем пять фунтов мелочью, пакетик бумажных носовых платков, таблетки фенацетина и шариковая ручка.

– Записная книжка или дневник… Ничего в этом роде?

– Нет, сэр, – ответил Фокс и добавил: – Судмедэксперт доктор Друри будет здесь с минуты на минуту. Вы дождетесь его?

– Скорее всего, нет. Но передайте ему, когда он приедет, что я скоро вернусь.

Уайклиффом владели противоречивые чувства. Словно, несмотря на успех расследования, он потерпел неудачу, оказался не на высоте. Да, он только что сетовал в разговоре с Керси на примитивную прямолинейность правосудия, но ведь сам смысл расследования уголовного дела в том и заключается, и деньги ему платят за то, чтобы находить в сложнейшей паутине одну-единственную ниточку, что ведет от жертвы к преступнику. Он же пытался сейчас воспринимать узор паутины во всей его сложности, и именно это все еще никак не удавалось ему.

Он вышел из бунгало и пешком отправился по грязной обочине в сторону фермы. Здесь, к его удивлению, ничего не изменилось. Так же ковырялись клювами в земле куры, так же возились и попискивали кролики в клетках. Было странно думать, что он последний раз был здесь меньше суток назад.

Входная дверь оказалась открытой.

– Есть кто-нибудь дома? – окликнул он.

На пороге появилась Джейн с большой деревянной ложкой в руке.

– А, это вы! Проходите.

В кухне стоял густой ягодный аромат. На плите попыхивала кастрюля.

– Клиффорд насобирал ежевики. Вот, варенье варю, – она пошуровала в кастрюле ложкой. – С чем пожаловали на этот раз?

– Работа над описью уже завершена?

– Да, еще вчера вечером.

– Картину так и не нашли? Ту, что висела над постелью Агнес? Она вам еще понравилась. Хильда сделала с нее рисунок и Берти Харви приводила на нее взглянуть.

– Понятия не имею, что они нашли. Мне никто ничего не говорил.

– Где она?

– Не знаю я.

Уайклифф заговорил, не повышая голоса, но угроза прозвучала отчетливо:

– Миссис Рул, мои люди могут быть здесь всего через несколько минут. Если мне придется их вызвать, они обшарят все углы в этом доме. И это уже будет не просто опись. Не найдем в доме, возьмемся за остальные постройки на ферме. И мы не успокоимся, пока не получим то, что ищем. А потом против вас, вероятно, будет выдвинуто обвинение…

– Не надо доводить до кипения, – неожиданно сказала Джейн Рул, снимая кастрюлю с плиты. – Пойдемте наверх.

Она провела Уайклиффа в спальню Агнес.

– Я спрятала ее вот за этой, – сказала она, указывая на одну из картин – аляповатый сельский пейзаж с надписью на табличке: «Двор фермы с коровами и фигурами крестьян». – Думала, так она целей будет.

– У вас были основания опасаться?

Она только пожала плечами.

Уайклифф снял тяжелую раму со стены и, перевернув обратной стороной, положил на пол. Да, вот он – Писсарро. Вынутый из рамы и завернутый в кусок целлофана, холст был прикреплен к задней стороне картины с помощью пары тонких реек. Он высвободил его и положил на кровать, отметив про себя, что ему еще ни разу в жизни не доводилось держать в руках шедевр живописи. Впрочем, без рамы и при скудном освещении достоинства полотна было трудно распознать.

– Я ничего плохого не сделала. Рама от нее под кроватью.

– Харви знает, что картина здесь?

Она посмотрела на него, как на человека, задающего дурацкие вопросы.