Уайтбол (СИ)

— Ну, хватит. Господин Ведов, что происходит — гормоны разыгрались? Не вынуждайте нас прибегать к транквилизаторам. А если на вас среднеросская атмосфера так плохо действует — можно взять обратные билеты…

Господин Ведов зашторил окно. Долго сидел в прострации, глядя в щелочку между рамой и занавеской на пролетающие мимо поезда столбы и деревья.

Ни черта не изменилось. Перевели из зимней клетки в летний вольер, всего лишь.

В Среднеросске ему дали возможность двадцать минут пообщаться с матерью. На вокзале Елена Александровна села к ним в машину и ехала до окраины, туда, где начиналось шоссе, ведущее к летному городку. Там ей пришлось выйти и пересесть в другой автомобиль — в обратную сторону: уже в трех километрах от Среднеросска располагался первый пропускной пункт на закрытую территорию.

— …ко мне несколько раз твои журналисты приезжали. Спрашивали про детство, про все такое… — она улыбнулась. — Вряд ли остались довольны, рассказчик из меня — сам знаешь, тот еще.

— Напечатали, нет?

— Что-то напечатали… Да бог с ними. Улицу узнаешь? Мы тут два года жили. Воон там стоял наш дом, где сейчас стекляшка. А из-за стекляшки твоя школа выглядывает.

— Черт, и правда. До чего все изменилось. Тогда ж здесь совсем окраина была?

— Ну да. Среднеросск здорово вырос за эти годы. Уже двести тысяч жителей.

— Будущий мегаполис. Вообще-то понятно: Стрижиное поле неподалеку.

— Да… наворотили вы дел, — улыбнулась Елена Александровна. — Теперь, наверно, половина Земли будет работать на космос.

— Как дела у Коли?

— Хорошо. В аспирантуру поступил.

— Молодец. Будешь звонить — поздравь его от меня, — Христо усмехнулся:

— Все у тебя не как у людей, мам. Вообще-то, младшему сыну положено быть дураком, а у тебя старший — дурак.

— Перестань, что ты ерунду говоришь. Я горжусь тобой.

…Здорово поседевшие волосы, в седине кое-где — темные пряди. Вдруг пришло сравнение: береста…

Старо, как мир: девочка с глубинки.

…Поселок полудеревенского типа, полторы тысячи жителей. В поселке целых два персональных компьютера, подключенных к интернет через провайдера мэрии (гордым именем «мэрия» называли поселковое начальство). Немыслимая роскошь по тем временам.

На том же провайдере висели разные административно-хозяйственные службы, включая почтовое отделение. В одном доме с почтой располагалась библиотека: полтора десятка электронных архивов и около двухсот бумажных книг, сохранившихся еще ажно с советских времен. Лена числилась среди четырех постоянных посетителей этой библиотеки, благодаря которым заведение продолжало работать — обслуживаемое операторами почты в дискретном режиме и по предварительной договоренности.

Дед с бабкой жили в деревенском доме. У них был огород и курятник, а персоналки, страсти к чтению и прочих нездоровых амбиций не имелось. Решение дочери поступать в столичный вуз явилось родителям как ядреный взрыв. «В Москву?! Блядью на вокзале работать? Коли приспичило — езжай в Среднеросск, там тоже есть институт. Ну, один. Куда тебе больше?! И пожить есть у кого…»

Блядью на вокзале работать не пришлось. Только уборщицей в маклерской конторе, и то поначалу. Институт окончила с красным дипломом, нашла неплохое место в совместном предприятии: приличная заплата, загранкомандировки.

В конце концов, вышла замуж за делового партнера, и на этом везуха кончилась.

Дальше — чемоданная сага в обратном направлении. С грудным ребенком Елена перебралась из Софии в Москву. Некуда деваться было: мужа взяли на прицел киллеры. Разрыв со вторым мужем — пришлось уехать из Москвы в Среднеросск. Снимали комнату у дальних родственников. Были трудные времена, пока отец младшего сына не разыскал беглянку. Пытался вернуть — не согласилась.

Всегда была железной. И сейчас держится, даже не плачет.

Старо, как мир: есть в природе сорное дерево — береза. Растет на мерзлоте, на болоте, на крышах, на ржавых водостоках, пробивает кирпич, прорастает сквозь асфальт. Даже земли не нужно — достаточно воздуха…

— … Я ведь смогу к тебе ездить?

— Не знаю, мам.

— Теперь-то, наверно, разрешат.

…Разрешили — еще через два года.

* * *