Убайдулла-наме

О ПРИБЫТИИ В ОБЛАСТЬ БАЛХА ХОШХАЛЯ ДИВАНБЕГИ МИНГА ИЗ / 184б / РАЙОНОВ ЧИЧЕКТУ И МЕИМЕНА, О РАССТРОЙСТВЕ В ЕГО СОСТОЯНИИ И ОБ УБИЙСТВЕ СЕГО НЕСЧАСТНОГО

Изложение сего события таково. Последовавшее высочайшее повеление гласило: “Хошхалю диванбеги надлежит прибыть из Меймена и, действуя сообща с бухарскими эмирами, которые получили от нас [надлежащие] приказания, постараться устранить врагов и не потерять [нашего] благожелательного отношения к себе”. Хошхал, во исполнение сего распоряжения, направился с отрядом мингов в Балх и достиг [этого] города. Адил аталык, воображая, что Абдулла кушбеги, привезший из столицы [ханскую] печать, хочет Хошхаля возвести на престол аталычества и посадить его в Балхе, высказал это предположение Ма'суму аталыку. Потворствуя друг другу, [оба аталыка], приложивши руки к грабежу палаток и юрт Хошхаля, его верблюдов и мулов, навьюченных сундуками [с разными вещами и тюками] дорогих тканей, предали на всеобщее разграбление. Хошхал, будучи окружен [враждебными бухарцами], целый день до утра скрывался в походной юрте Мухаммед Сайд ходжи, не имея возможности выйти наружу. Хошхал по отношению /185а/ к Адил аталыку был подобен гире-довеску и позволял себе лишнее в беседах с ним, но бухарское войско было причиной чрезмерного [своеволия] Адиля; Ма'сум аталык же и бухарские эмиры не находили возможным допустить в эти дни смуту и признали целесообразным, чтобы Хошхал вернулся в свою область, дабы эта неурядица легко была прекращена. Помолившись богу, Хошхал выехал из города; направляясь в Меймене он избрал дорогу левым флангом. Дальнейшее заключается в том, что вследствие аналогии, существовавшей между положением Хошхаля и Ни'матуллы [дадхи], Хошхал, считая Ни'матуллу для себя величайшей находкой, отправился на Муминабад. Ни'матулла тоже обрадовался приезду Хошхаля, он не знал, что это прибавит ему огорчения. Ма'сум аталык и Адил аталык, дышавшие чувствами взаимной дружбы, услышав о соединении [Ни'матуллы дадхи и Хошхаля], укрепили [еще больше] эту дружбу.

/185б/ Несколько дней прошли в неопределенном и неясном положении; ложные слухи, [шедшие] из Бухары в Балх и из районов Балха в Бухару, вместе с разными такими словами, которые ученые люди не допустили бы принять, получили [широкое] распространение и породили в умах смятение и возбуждение.

ОБ ОТПРАВЛЕНИИ К МАХМУД [БИЙ АТАЛЫКУ] ЭВАЗА ИШИКАКАБАШИ, КЕРАИТА, О ПИСЬМЕ ГОСУДАРЯ ОТНОСИТЕЛЬНО ЭТОГО ПО ПРОСЬБЕ ДОБРОЖЕЛАТЕЛЬНЫХ ЭМИРОВ И ПОДРОБНОСТИ ТОГО, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ ПО ВОЛЕ ЖИВОГО И ЛЮБВЕОБИЛЬНОГО (АЛЛАХА)

Когда просьба Махмуда дошла в [известное] время до подножья высокого престола и он заявил [в ней] о своей слабости и беспомощности, а настойчивые ходатайства эмиров [перед государем] о прощении сего заблудшего достигли крайних пределов, всеобъемлющее милосердие государя лишь искало предлога для прощения проступков [своих] мятежных рабов. Неотступные просьбы эмиров лишь усилили это желание монарха. Признав за благо оказать внимание эмирам, он согласился на их просьбы. Мысль государя, подобная солнцу, утвердилась на том, чтобы послать Эваза ишикакабаши к эмирам, находящимся в Балхе, и что /186а/ порешат эмиры по этому вопросу, Эваз ишикакабаши представит [на высочайшее благовоззрение]. Вместе с тем было приказано личному секретарю изготовить письмо на имя Махмуда. И мулла Захид [] написал такое письмо. Когда государь просмотрел его, то сказал: “Мы этому проклятому столько сделали послаблений, что если пошлем ему письмо с такими выражениями, то его беспокойство еще больше увеличится”. Пришлось несколько раз переписать письмо, показывая его проект светоносным очам [государя], и все оно ему не нравилось. Составитель черновика с целью обмана отдал листы черновика письма Туракули кушбеги. Кушбеги представил их хакану и в результате [государь] качнул головой в знак согласия. Содержание посланного письма было такое: