Убайдулла-наме

Мухаммасы:

Пришла весна! Неси же в сад одежду счастья

И отблеском розоцветного вина придай лицу шафранный цвет.
Если ты ищешь, подобно Хызру, вечной жизни
Не выпускай из рук и в старости шафрано[цветного] вина:
Старое вино уносит из сердца воспоминание о молодости
О сердце, ты воспиталось в любви вместе с горестью и унынием,
Ты воспитало голову, полную боли в пустом обществе.
Напрасно ты, мотылек, кружишься вокруг своей свечи:
Ты обучаешь любящего жертвовать своею жизнью.
Что за /272а/ безчувственность [с твоей стороны]?
Светильник утра знает способ, как ему погаснуть.
До каких пор небо будет показывать мне свою молодую луну?
[Доколе] ноготь мероприятия будет развязывать узел моей нити?
Все, что я захочу сделать любому человеку, то в ту же минуту это с ним и случится,
Потому что раскаяние не заставит меня до боли кусать свои губы.
Подобно смеющейся розе, я [ведь] израсходовал дни [своей] молодости.
С начала ночи до рассвета я испытываю страсть к той луноликой;
В уголке безнадежности я страшусь своей злополучной судьбы;
Внутри груди [у меня] рана на ране.
Как много я выпью крови за завесою сердца, чтобы сохранить
От зорких глаз чужого эту сокровенную тайну!
Однажды ночью пришел, о Саиб[436], в мой дом тот, одетый в розовый кафтан,
Подобно Сейида, я встал и сотворил молитву, Саиб,
Чтобы мне удалось убить его. Да! и я сделал, Саиб, неизбежное.
Я удивляюсь, что Саиб опять меня извиняет.
Клянусь жизнью, что я оскорблен за себя этим душевным другом!

О СОЛОВЬЕ ЦВЕТНИКА КРАСНОРЕЧИЯ, О ЧЕСТНОМ ПО ПРИРОДЕ ПОЭТЕ, КАСИМ ХОДЖЕ.

/272б/ Известный, остроумный писатель, мускусное перо, совершающее волшебство, словоукрасительная редкость времени, глашатай намеков, полных [всяких] тонкостей, воспроизводитель цветов на лугах красноречия, цветущий луг в саду мелодической элоквенции, седалище превосходства и совершенства, достойное творца тварей прошедших и настоящих.

Четверостишие:

О ты, сделавший из слова россыпи жемчуга,

Ты славен своим красноречием!
Ум и разум говорит о тебе и научает
Писать письма судьбы на челе[437].

Он принадлежит к лицам бухарского происхождения и является сыном судьи Ходжи Шаха'лама и [отраслью] благородного ветвистого дерева святейшего Мирзы Шарифа; он был человек остроумный и острый на язык. Он возвышал знамя поэзии изяществом [выражений] и уверенностью [слога]; любил молодежь и красивых безбородых юношей. Ежегодно составлял ко дню Нового года и к [апрельскому празднику] Красных тюльпанов похвальные стихотворения в честь государя, удостаиваясь получить за них парчевые и шелковые с золотыми и серебряными /273а/ узорами халаты. В день Красных тюльпанов получал из средств государя по тысяче тенег на расходы; причем и [другие] поэты были участниками в пользовании названной суммой. Имел всегда пристрастие к употреблению опия и гашиша.

Рассказывают, что во время правления хана-мученика к подножию его престола прибыл из Ирана посол. Однажды один из эмиров, принадлежащих к кругу вельмож, устроил в честь посла празднество, на котором присутствовал Ходжа Касим. Не воздержавшись, он громко сказал:

Двустишие:

Голова моя [служит] прахом пути,

Всех четырех вождей: Абу-Бекра, Омара, Османа и Хайдара.

Кызылбаш, изменившись в лице, сказал: