Убегай!

На самом деле звучало оно вполне уместно, поскольку Пейдж в этом городке – а вероятно, и в жизни самой Эйлин – «бывшая», но когда он смотрел на эту красивую, цветущую на вид девочку – да, конечно, перед ним была уже вполне взрослая женщина, но в Эйлин сейчас он видел только девочку, как и в собственной дочери, – когда он смотрел на нее, сердце его начинало тяжело стучать, напоминая, что и его дочь должна была обитать здесь, занимать одну из этих четырех спален с пружинным матрасом на полу и рабочим столом, на котором стояла настольная лампа на гибкой ножке.

– Даже если Пейдж надо было что-то купить в супермаркете или в аптеке, она всегда просила съездить меня, – сказала Эйлин.

– Наверное, ты очень удивилась, когда Пейдж попросила у тебя машину.

На Эйлин были джинсы и темно-серый, крупной вязки свитер с высоким воротом. Длинные рыжеватые волосы, расчесанные на прямой пробор, падали на спину. Глаза у нее были большие и синие, и от нее так и веяло молодостью, студенческой жизнью, светлыми перспективами, и это его убивало.

– Да, пожалуй, – с некоторым сомнением отозвалась она.

– Кажется, ты не вполне уверена.

– Можно, я спрошу вас кое о чем, мистер Грин?

Он хотел поправить ее, попросить называть его просто Саймоном, но не стал: ему показалось, что в данной ситуации некоторая официальность как нельзя более уместна. Эта девушка – подруга его дочери. И он задавал ей вопросы о своей дочери.

– Конечно.

– Почему сейчас?

– Прости, что?

– Это ведь было давно. То, что случилось с Пейдж… Понимаю, я сама согласилась встретиться с вами, но мне тоже все это нелегко далось.

– Что именно?

– Смотреть на то, что происходит с Пейдж. Я имею в виду, здесь. В Лэнфорде. Мы жили вдвоем в этих маленьких комнатах, и… ну, не знаю… мы с ней сразу сблизились, она стала моей лучшей подругой. Я единственный ребенок в семье. Я не хочу придавать этому слишком большое значение, но Пейдж для меня была как сестра. А потом…

Эйлин тогда очень страдала, но потом боль утихла, а теперь Саймон бередил старые раны. Отвратительное чувство, но Эйлин молода, и через полчаса после того, как он выйдет за дверь, она отправится на занятия, или они с подружкой пойдут ужинать в кафетерий Кушмана, потом вместе будут заниматься в библиотеке, а вечером устроят вечеринку, и все ее «раны» снова затянутся.

– Что же случилось? – спросил Саймон.

– Пейдж словно подменили.

Она сказала это, не раздумывая.

– Почему?

– Не знаю.

Он стал думать, как подступиться, чтобы она все рассказала.

– Когда это началось?

– В конце первого семестра.

– После той поездки на твоем автомобиле?

– Да. Впрочем, нет. Кое-что я заметила даже раньше.

Саймон слегка подался вперед, но не так, чтобы нарушить ее личные границы.

– Насколько раньше?

– Не знаю. Не так-то легко вспомнить. Просто…

Он кивнул, приглашая ее продолжать.

– Помню, когда Пейдж попросила у меня машину, мне это показалось странным. И не просто потому, что это было не в ее характере. А потому, что в последнее время она от меня отдалилась.

– Почему, как ты думаешь?

– Не знаю. Но мне было обидно. Я, кажется, даже злилась на нее из-за этого. – Эйлин подняла голову. – Мне надо было поговорить с ней, объясниться, понимаете? Вместо того чтобы обижаться. А я зациклилась на себе. Наверное, плохая я была подруга, иначе…

– Эйлин, ты ни в чем не виновата.

Непохоже, что эти слова убедили ее.

– Могла ли Пейдж принимать наркотики? – спросил Саймон.

– До того, как познакомилась с Аароном?

– По одной версии, Пейдж и раньше принимала наркотики, так что Аарон, возможно, просто снабжал ее.

Эйлин немного подумала.

– Нет, вряд ли. Многие думают – ну, это же студенческий кампус, здесь почти все употребляют наркотики. Но на самом деле все не так. Вот я, например, даже не знаю, где здесь можно купить что-нибудь серьезней, чем травка.

– Может, в этом все дело, – сказал Саймон.

– В чем?

– Может, Пейдж хотела купить что-нибудь посерьезней.

– И поехала к Аарону?

– Есть такая версия.

Эйлин недоверчиво посмотрела на него:

– Пейдж даже травку не курила. Нет, я не хочу сказать, что она была какая-нибудь ханжа. Она выпивала и все такое, но я никогда не видела ее под кайфом, или как там это называется. В первый раз я увидела ее такой уже после того, как она познакомилась с Аароном.

– Значит, мы возвращаемся к тому же самому, – сказал Саймон. – Зачем Пейдж брала твою машину? Зачем она ездила в эту богом забытую дыру в штате Коннектикут?

– Я не знаю. Мне очень жаль.

– Ты говорила, она изменилась.

– Да.

– А другие ее подруги?

– Мне кажется… – Она подняла глаза куда-то вверх, а потом перевела взгляд влево. – Да, я вот вспоминаю все это, и мне кажется, что Пейдж, ну, типа ушла в себя, замкнулась. От всех нас отвернулась. Одна наша подруга, Джуди Зискинд… вы ее знаете?

– Нет.

– Джуди теперь моя соседка. Сейчас она в Боудине[30] на соревнованиях по лакроссу[31], а то я попросила бы ее рассказать. В общем, я думаю, это не так, но тогда Джуди считала, что с Пейдж что-то случилось на студенческой вечеринке.

По спине Саймона пробежал холодок.

– Что значит с ней «что-то случилось»?