Убей-городок

– С мужем мы уже все решили, – строго сказала она. – Он ничего не понял, обиделся, когда узнал, что я ходила в милицию, сказал, что это его право – пользоваться женой, и никто его не посадит. А то, что у меня могут быть какие-то причины для отказа, это просто смешно. Ну, раз так, то я решила, что в милицию обращаться не стану, и подала на развод. Детей у нас нет, так что проблем не должно быть.

– Вот и хорошо, что вы приняли решение, – дипломатично сказал я, собираясь пойти дальше.

– Алексей Николаевич, я к вам по делу.

– И по какому? – поинтересовался я, а потом уточнил: – Если по поводу какой-то семейной ссоры, то теперь это не ко мне.

– Я знаю, – хмыкнула женщина. – Я заходила на опорный пункт, но там ваш дяденька – не знаю, какая у него должность, – сообщил, что Алексей Николаевич ушел на повышение. Так что я вас поздравляю.

– Спасибо, – не слишком-то искренне поблагодарил я, потому что уже скреб копытом: мне же идти, а тут отвлекают.

– Алексей Николаевич, тут такое дело, – сказала женщина, словно бы призадумавшись и не зная, как сформулировать свое предложение. – Я работаю, вернее, работала в одной школе с убитой Верой Антоновой.

– Вот как? – сразу же оживился я. – Вы можете что-то новое сообщить?

– Ничего нового сообщить не могу, – покачала головой Надежда Васильевна. – Нас уже о ней сто раз допрашивали, опрашивали – как у вас это правильно? Мы с ней близкими подругами не были, хотя по возрасту и близко. Она вообще была женщина замкнутая. Кажется, у нее какой-то неудачный роман был, но это так, слухи.

Я выжидательно смотрел на женщину, и та, отчего-то смущаясь (рассказывая про интимную жизнь, она смущалась меньше) сказала:

– Ко мне случайно попала папка, в которой лежат какие-то письма. Судя по обращению, они адресованы Вере Петровне.

– Интересно, – протянул я.

– Вера Петровна – филолог, а я историк. Летом в моем кабинете крыша протекла из-за дождя, а мне экзамен у десятого класса принимать. Директор распорядилась, чтобы я в кабинете Антоновой принимала. И еще чтобы она у меня ассистентом была. Экзамены приняли, ведомости я заполнила, мы везде расписались, и я пошла домой. Пришла, в сумку полезла – а там у меня папка для тетрадей. А папка точь-в-точь как моя. И дома у меня точно такая же лежит. Я открыла, а там письма Веры Петровны. Думаю, ладно, завтра отдам. А назавтра выясняется, что Антонова в отпуск ушла. У нас отпуска у кого раньше, у кого позже. Думаю, ничего страшного, полежит пока у меня эта папка, отдам в августе, как с каникул выйдем. С каникул вышли, а тут такое. Я, по правде говоря, об этой папке и забыла. Вот, возьмите…

Надежда Васильевна полезла в сумку и вытащила из нее зеленую папку для тетрадей.

Я взял ее, а потом спросил:

– Надежда Васильевна, если потребуется, вы подтвердите, как к вам попала папка?

– Так уж что теперь делать? – вздохнула учительница истории. – Раз уж я во все это вляпалась, то придется. Еще скажу, – торопливо сказала женщина, – письма я не читала, даже не смотрела, кроме первой страницы. Ну, там где имя и отчество.

– Надежда Васильевна, а никто в этом не сомневается, – улыбнулся я. Потом спросил: – А ведь я вашу фамилию так и не узнал.

– Мякишева моя фамилия.

– Спасибо, – кивнул я, раздумывая: мне прямо сейчас направить ее к следователю или пускай уж тот вызывает ее сам, а я ограничусь рапортом? Решил, что ограничусь рапортом.

– Только давайте мы вместе с вами листочки пересчитаем, чтобы потом недоразумений не возникло. Вот, смотрите, считаем: раз, два…

Надежда внимательно смотрела. По всему было видно, что она человек основательный в любом деле: что на мужа жаловаться, что письма пересчитывать.

Когда мы закончили формальности, я ее отпустил и подумал: сразу ли передавать письма следователю или сначала прочитать самому? Но правильнее сделать так: сообщить Сергею Савину, на чьей территории произошло убийство, о находке, а потом изложить свои соображения на вечернем совещании оперативно-следственной группы, в которую я вошел.

Но вначале следует познакомиться с письмами.