Убей меня, когда разлюбишь…

«В спецраспределителях среди детей врагов народа были совсем крохи. Я помню, как нянька принесла из кухни пылающую жаром кашу. Разложив ее по алюминиевым мискам, она выхватила из кроватки первого попавшегося малыша, заломила ему руки назад, привязала их полотенцем к туловищу и принялась, как новогоднего гуся, фаршировать горячей кашей, ложку за ложкой, не оставляя ему времени глотать. Даже такой маленький ребенок понимал – плакать нельзя ни в коем случае, иначе не избежать жестокого наказания. Вытаращив на нее глазенки, он инстинктивно языком выталкивал изо рта кашу, а она со злостью запихивала ее обратно, постоянно приговаривая: "Жри, предательский выродок…"»

Прочитал строки, в горле образовался удушливый ком. Алексей тяжело вздохнул и, отложив бумагу в сторону, устремил куда-то за горизонт свой задумчивый взгляд.

– Лешка, наконец-то ты приехал. – Голос Тамары Константиновны, прозвучавший из прихожей, прервал его размышления.

Алексей вышел ей навстречу. Пожилая женщина, пристроив на тумбочку пакет и опершись на нее одной рукой, другой развязывала шнурки кроссовок. Тамара Константиновна, невзирая на возраст, была современной женщиной – на вечерние прогулки она надевала спортивный костюм или брюки и соответствующую обувь.

– Привет, бабуля. – Он чмокнул ее в щеку и, присев перед ней на корточки, помог снять кроссовки, затем поднялся и с иронией спросил: – Где была, спортсменка?

– Сначала в магазин ходила, хлебушка любимого купила. – Она кивнула на пакет и добавила: – А потом Нину зашла проведать.

– Как она там? – искренне поинтересовался парень.

– Да как может себя чувствовать женщина, потерявшая сына? Столько лет прошло, а все никак не может смириться с его гибелью, – тяжело вздохнула бабуля и обратилась к Алексею: – Дай я тебя хоть обниму. – Она прижала внука к себе и, похлопав по спине, пожаловалась: – Совсем ты меня забросил.

– Ба, ну что ты такое говоришь? – возмутился он. – Ты же знаешь, я на гастролях был.

– Да, знаю, будь они неладны, твои гастроли. – Женщина махнула рукой и поинтересовалась: – Голодный?

– Нет, в самолете перекусил, – сообщил Долотов и добавил: – Я тебе подарок привез.

Он достал из сумки пакет и протянул ей. Бабуля заглянула внутрь и, радостно улыбнувшись, воскликнула:

– Какие замечательные чувяки[5]. Теперь мои ноги будут, как в бане.

– Ты же москвичка до мозга костей, а тапочки называешь чувяками, – усмехнулся он.

– Привычка – удивительно сильная штука, – заключила бабушка, – вроде недолго прожила в Азии, а до сих пор не могу избавиться от этого слова. – Мгновенно посерьезнев, она добавила: – Кстати, у меня тоже для тебя подарок есть.

– Что за подарок? – насупив брови, настороженно спросил Алексей.

– Сейчас принесу. – Она исчезла в своей комнате, а он вернулся на кухню.

Парень присел за стол и, взяв с блюдца половинку чищенного грецкого ореха, закинул в рот. Через некоторое время вернулась Тамара Константиновна с конвертом в руках.

– На, читай. – Она протянула послание.

– Что это? – удивился Долотов.

– Почитай, узнаешь. – Женщина кивнула на письмо.

Алексей посмотрел на конверт, в углу которого красовался синий штамп «Судебное». Он извлек сложенные листы бумаги, начал читать, постепенно меняясь в лице. На его скулах заиграли желваки, когда он прочитал первый лист и перешел ко второму.

– Что за бред? – нахмурившись, воскликнул парень, все еще читая текст письма.

– Ну как тебе подарочек от любящей матушки? – язвительно ухмыльнулась Тамара Константиновна. – Совсем девка совесть потеряла.

– Так что она хочет? – скорее сам себя спросил Алексей, прекрасно понимая, о чем речь.

– Алименты хочет от тебя получать, – возмущенно ответила пожилая женщина и ухмыльнулась. – Узнала, что ты известным стал, знаменитым. Вот она и нарисовалась. Пока мы с тобой нищенствовали, на хрен были никому не нужны. А теперь ты смотри, родня объявилась. Попалась бы она мне сейчас, я бы ей все космы повыдергивала. Это же совести совсем не иметь! Мало того, что бросила тебя трехлетним пацаном, так еще за всю жизнь ни одной копейки не прислала. А сейчас, видите ли, хочет, чтобы ты ее содержал до конца дней. Ну не сука, а? – ругнулась бабуля.

– Вот так Лариса, – хмыкнул Долотов, – не ожидал я от нее такого зехера.

Алексей взял со стола бутылку с алкоголем и вновь наполнил стакан жидкостью.

– Мне тоже налей, – потребовала Тамара Константиновна, она достала из шкафчика маленькую рюмку и подвинула к Алексею.

Бабушка с внуком, не произнося никаких тостов, молча выпили виски, каждый думая о своем. Долотов вдруг поймал себя на мысли, что совершенно не держит на мать зла, несмотря на то, что не ожидал от нее такого подвоха. Более того, он понимал Ларису, и ему было искренне жаль ее. Наверняка не от хорошей жизни она подала в суд на некогда брошенного сына. Неожиданно прилетевшая новость его нисколько не расстроила. Все его мысли сейчас занимала девчонка, ничто его не тревожило так, как невозможность быть рядом с ней.

– Леша, нам нужен адвокат хороший. Ты не должен платить ей деньги, – прервала его размышления бабушка.