Убей меня нежно

Заветное зелье стояло здесь же, приманивая знакомым ароматом. Не в силах сдерживаться более, я залпом опрокинула его, мгновенно ощущая привычное пустоту там, где только что остатки моей почерневшей души терзали сомнения и чувство вины.

Спустя семь часов я стояла перед Атонием, ощущая на себе его тяжелый хмурый взгляд. Он ничего не спрашивал, а я просто молчала. Нам не о чем было говорить друг с другом, ведь каждый из нас прекрасно знал, что произошло.

— Ты разочаровала меня, Катрина, — произнес, наконец, мой господин равнодушным голосом. — Признаться, я не ждал такого поступка от тебя, — подождав моего ответа, и не услышав его, он недовольно продолжил: — И теперь ты заслужила наказание.

Я сглотнула, понимая, что разговор наконец-то перешел к самой важной стадии — назначению наказания. Внезапно Атоний спросил, указывая на блестящий металлический хлыст, который всегда висел у него на поясе:

— Знаешь ли ты, что это такое?

Я тихо ответила, стараясь предугадать его действия:

— Да, мой господин. Этим хлыстом вы наказываете самых низких слуг: тех, к кому прикасаться такому высокородному вампиру как вы, считается непозволительным, — я замерла, не уверенная продолжать ли мне, или уже достаточно.

— Продолжай, — зловеще проговорил Атоний.

— Следы от ударов этого хлыста заживают гораздо дольше. А шрамы остаются навсегда… — медленно докончила я, отказываясь поверить в то, что он накажет меня так, как обычно наказывают слуг самого низкого статуса.

— Ты уже догадалась, какое наказание тебя ожидает? Я приказываю тебе лечь на пол, — бросил он, и резкое эхо, ударившись о каменные стены, испуганно заметалось по залу.

Не смея перечить, я покорно легла прямо на пыльный пол, с тоской подумав о безвозвратно испорченном новом парчовом платье. Я не успела его даже толком поносить, а обновки здесь мне доставались нечасто.

В этот момент мои размышления об одежде были прерваны свистящим звуком, вслед за которым спину обжег сильнейший удар. Боль от него достигла, казалось, даже костей.

Я до крови закусила губу, стараясь, чтобы из-под плотно сомкнутых губ не донеслось ни стона, и начала про себя считать.

Удар.

«Два»

«Зачем я вообще спасла этого никчемного вампира?»

Удар.

«Три»

«Не зря я всегда избегала совершать нелепые поступки»

Удар.

«Четыре»

«Черт возьми, ну почему же так больно?»

Удар.

«Пять»

«Я смогу, я смогу, я не стану кричать»

Удар.

«Шесть»

«Смогу, смогу, смогу, смо…»

Удар.

«Семь»

Я со свистом втянула в себя воздух, отчаянно жалея о том, что вообще существую

Удар.

«Восемь»

Платье на спине превратилось в тонкие тканевые полоски, которые при каждом ударе все сильнее впивались в раны.

Удар.

«Девять»

Я уже не могла даже связно мыслить, единственное, о чем сейчас отчаянно молилась: сдержаться, не закричать от этой дикой раздирающей боли; не дать повод для злорадства вампиру, который молча наносил мне хлесткие удары.

«Десять»

После десятого удара я сжалась в ожидании следующего, но в зале воцарилась звенящая тишина. И лишь когда раздался довольный голос Атония, знаменующий окончание наказания, я осторожно расслабила онемевшие от неимоверного напряжения конечности.

Лежа лицом вниз на холодном грязном полу с рассеченной спиной, чувствуя каждое обжигающее дуновение ветра, я зареклась еще когда-либо в своей жизни делать добро.

В себя я приходила несколько дней, не выходя из отведенных мне покоев.

В минуты особенно острой боли, когда терпеть становилось просто невыносимо, я закрывала глаза и вспоминала сосредоточенное лицо Двэйна в момент, когда я вытащила его из той треклятой комнаты. Изумление и шок в его глазах медленно сменялись осознанием, что только что он избежал смерти благодаря мне.

И когда я вспоминала это, сложно поверить, но боль притуплялась, словно и в самом деле, это было по-настоящему стоящим поступком.

Как только раны начали потихоньку затягиваться, я, превозмогая боль, натянула платье и отправилась в лабораторию. На израненную спину я не стала даже смотреть, справедливо рассудив, что уже ничего исправить не могу, а лишний раз окунаться в болезненные воспоминания при виде свежих шрамов, не было желания.

Удивительно, но обычно злопамятный Атоний оказался отходчив. Не прошло и недели, как он перестал искать в моих действиях попыток совершения новых предательств и, казалось, забыл о моем проступке.

Окончательным же подтверждением прощения господина стал разговор, состоявшийся в один из дней в малой гостиной, в которую имели доступ только Атоний, его сестра и я.

Я сидела в глубоком кресле, лениво наслаждаясь видом горящих поленьев в камине, когда вампир внезапно повернул ко мне голову, словно продолжая некий мысленный разговор, и произнес холодным тоном:

— Ты все равно скоро вернешься в мою постель. Ты ведь знаешь это сама, Катрина.