Убей меня нежно

Но и ее хватило, чтобы убедиться, что мои прошлые страхи имели под собой весьма и весьма твердую почву: стены, потолок, углы продолговатого помещения оплетала толстая густая паутина, кое-где переходившая в плотный сплошной ковер. На каждой нити находилась гигантская жирная клякса, обладающая множеством мелких коротких лапок и дюжиной огромных алчных глаз, нацеленных, казалось, прямо на меня. В углах паутины виднелись большие, в человеческий рост, плотные коконы, в редких просветах которых можно было увидеть очертания изъеденных тел.

Я ощутимо пошатнулась, не в силах удержаться на ногах после тошнотворного зрелища. Удовлетворенно хмыкнув, Атоний нараспев произнес, пристально глядя во вновь воцарившуюся черноту:

— Это мои любимицы, одни из самых успешных созданных существ. Они сторожат вход в лабораторию, позволяя пройти сюда только тем, кому разрешено. Теперь же возвращайся в свои покои, — это было уже адресовано в мою сторону.

Не дожидаясь повторного приглашения, я стремглав бросилась к выходу: даже страх перед монстрами, опутывающими комнату, отступил перед желанием немедленно вырваться из подвалов, оказаться вновь в спасительных стенах привычной комнаты. А вслед мне еще долгое время летел громкий хохот повелителя клана Крейц…

Оказавшись у себя в покоях, я долго не могла придти в себя, вспоминая жуткие картинки из лаборатории. Чего я в этот момент ни отдала бы, лишь бы не видеть, не знать, не помнить всех вещей, что довелось увидеть в эту ночь. Даже постельные забавы с Атонием теперь не казались уж мне такой высокой платой. Я бы с радостью заплатила собственным телом, только бы избежать ожидающего меня кошмара.

К несчастью, в тот момент меня ничего уже не могло спасти. Как я смогла убедиться позже, переубедить повелителя не в силах ничто, поэтому следующие дни закрутились в один бесконечный страшный сон. Словно зомби, я приходила в эти подвалы, сначала молнией пролетая мимо невидимых во тьме монстров; но с каждым разом страх перед ними все мутнел и мутнел, отступая перед медленно поглощающим меня безразличием. Я начала открывать некое садистское удовольствие в проделываемой работе. Теперь уже мысли о предстоящих опытах не внушали ужаса, а приносили радость от предвкушения новых открытий, новых неизученных ранее комбинациях.

Единственным светлым пятном в череде беспросветных будней стал обнаруженный за мрачным гобеленом в покоях, мне принадлежащих, подземный ход, ведущий прямиком к темной кромке леса. Иногда я выбиралась из него наружу, с наслаждением вдыхая чистый лесной воздух.

Но и эти редкие вылазки не могли меня спасти: постепенно начали исчезать все иные чувства, которые ранее частенько терзали меня в минуты душевного просветления. Я начинала, наконец, становиться такой, какой представляла себя по рассказам Иризи: жесткой, беспощадной, идеальной машиной для убийств. Очень скоро Атоний начал доверять мне настолько, что почти перепоручил контроль над опытами: по моим меркам, это был огромный шаг вперед. Я наконец-то становилась доверенным лицом для него и для его сестры, какой была когда-то, и наши с ней частые откровенные беседы служили тому наиярчайшим подтверждением.

Впервые такой разговор произошел после того, как мы с ней полакомились свежей пищей на кухне. Я давно уже опробовала ее излюбленный метод и, надо сказать, он пришелся мне весьма по душе.

Заглядывать в глаза своей жертве. Упиваться плескающимся в них страхом. Чувствовать бешеную пульсацию тонкой голубоватой жилки на теплой беспомощной шее. Ощущать, как ломаются тонкие кости под моими руками, чувствовать, как мгновенно остывает еще совсем недавно живое тело, наслаждаться тем невыразимым ощущением агонии жертвы, от которого кровь приобретала непередаваемо восхитительный вкус. Поначалу желудок неохотно принимал такой вид пищи, но раз за разом я исподволь приучала его к ней, экспериментируя с источниками крови и длительностью ее вытягивания из жертвы.

Даже сама Иризи, признанный мастер жестокости, порой не могла сдержать восхищения, при виде того, как я умело и мастерски расправляюсь с очередным порученным мне заданием. Порой мне все казалось, что в ее глазах нет-нет, да промелькнет незнакомое чувство, но я не забивала себе голову размышлениями на эту тему, довольствуясь нашими с ней изощренными забавами.

В один хмурый вечер я была вызвана в тронный зал, где сияющий Киаран поделился новым изобретением. Взяв специальный нож, способный с легкостью прокалывать твердую кожу вампира, он сделал большой надрез на моей руке, ловко подставляя большую чашу под сбегающие струйки алой крови. Я молча стояла, терпеливо ожидая, когда он закончит.

Набрав полный бокал, он подошел к небольшому сосуду, в котором булькала серая масса, довольно неприятная на вид. Добавив несколько капель моей крови, вампир тщательно размешал варево. Кивнув одному из слуг, Атоний осторожно налил из котла небольшой бокал смеси, и протянул подошедшему слуге. Приняв чашу из рук господина, вампир покорно опустошил его.