Убей меня своей любовью

– Мамань, не голоси. Разберусь, сам приеду и все расскажу, ясно? – по-военному чеканил Евдоким. – Баб Глаш, деньги я тебе оставил, телефон мой ты знаешь. Инга, ты тут помогай по хозяйству, не виси гирей-то на шее, а я…

И тут Инга выдала:

– А чего это я помогать буду? Здесь вон сколько женщин, без меня управятся. Я тут как раз гирей и буду висеть, а как же! Чего мне тут делать-то?!

– Эт… ты как заговорила, а?! – задохнулся от возмущения Дуся. – Я ее приволок сюда, чтоб она… а она…

– Да не пыхтите вы так, – прервала его своевольная девица. – Ваша маменька правильно говорит: за вами там и приглядеть некому – будут вам все кому не лень ноги ломать… – При этом упоминании Олимпиада Петровна снова выразительно взвыла. Но Инга уверенно продолжала: – Не приспособленный вы к бурной жизни-то. Поэтому я попросту еду с вами.

Такого длительного монолога от молчаливой девушки не ожидал никто.

– Ну, так я не понял, мы едем обратно или как? – напомнил о себе сосед Юрка. Парня явно тянуло домой.

Дуся еще раз стал прощаться, Олимпиада Петровна в двадцатый раз кинулась к сыну на грудь, а баба Глаша спокойно приговаривала:

– Езжай, Дуся, и не беспокойся. У нас тут славно, а уж Машеньке как хорошо-то будет! Не то что ваши там города, продохнуть негде. И девку с собой ташши, она ишь как о тебе печется, ты такими-то не бросайси.

Домой Евдоким с Ингой вернулись уже ближе к полуночи.

– Инга… ты вот что… Ты, если какие надежды на мое любовное внимание имеешь, сразу говорю – забудь! Я теперь, кроме мамани, никого пока не буду любить, некогда мне ерундой заниматься, тут вот сколько всего разгрести надо…

Инга пожала плечами и с достоинством ответила:

– Это я вас хотела предупредить. Если у вас какое желание имеется – ко мне ночью в постель нырнуть или там за юбку меня щипнуть, сразу говорю: бить буду больно. Потому как девица я порядочная.

– Ой, ну на-а-а-до же, – обиженно перекосился Дуся. – Сама навязалась, а сама туда же – бии-и-ить буду! Марш давай в свою комнату! Завтра у меня дел туча, так что завтрак чтоб мне без опоздания! Тайсон носатый…

В постели Евдоким вел себя неспокойно. Сначала надо было как-то смириться с Ингой. Судьба в этот раз скорчила ему рожу, причем Ингину! Нет чтобы ему подвернулась какая-нибудь прехорошенькая умница – чтобы там и мордашка, и фигурка, и чтобы анекдоты умела рассказывать, а тут такой подарочек. И ведь не дай бог с ней ночью на кухне столкнуться, Дуся сразу же заработает себе медвежью болезнь, потому что нервная почва не выдержит. И что же делать-то? Выгнать Ингу? Но, черт, она ведь и впрямь готовит нормально, к тому же сейчас брать кого-то постороннего – дело весьма опасное, а остаться совсем без женского присмотра даже и думать нечего! Кто будет убирать, посуду мыть, полы тереть, да нет, без женщин жить нельзя на свете… Это уже даже не Дуся сказал. Чего тут думать, надо просто свою нервную систему немножко обмануть. Не зря же есть такая известная ерундовина – аутотренинг! Это такая вещь, с которой самого себя запросто обмануть можно, Дусе про это акушер Андрей Пряхин рассказывал. Только надо вот так закрыть глаза, представить себе страшную физиономию Инги и повторять… ну например: «Инга – это девушка совершенной красоты, мой женский идеал, у нее не лошадиное лицо, не тощие ноги, у нее совсем не грабельками руки, а нос нисколько не напоминает огурец…» Дуся несколько минут прилежно бормотал молитву, но чем больше представлял себе несчастную повариху, тем ярче вырисовывались ее недостатки. Фу ты, Инга тут еще со своей красотой! Здесь и так не знаешь, за что хвататься. В голове винегрет, и никакого просветления! И еще вспомнить бы, с чего начались эти все напасти.

Дуся прогнал образ Инги и стал припоминать все события последнего месяца. Значит, что получается… Сначала они набрали себе нянь, а потом… потом маменька потеряла свой паспорт, причем в самый неподходящий момент, когда ей надо было деньги снимать. Ну ладно, с паспортом все решилось, дальше что? А дальше… Только-только у Дуси с Милочкой стал зарождаться роман, как маменьку кто-то срочно заминировал. Зачем?.. Ага, тут еще и Яков Глебыч влип – его хотели задавить машиной. Или не его?.. Здесь не понятно. Но зато совершенно ясно, что убили Милочку. Дуся сам видел. И почему, интересно, в его – Дусиной комнате? И ведь как ловко – он даже не проснулся! И буквально на следующий день к ним наведались две садистки. Они сломали Якову Глебычу ногу, а Дусе – веру в женскую слабость. И при этом еще требовали какую-то Таньку! Правда, Яков утверждает, что на фотографии была Милочка. А почему эти дамы заявились не раньше не позже, а именно тогда, когда эту Милочку-Таньку прикончили? Они что – специально выжидали? Эх, и ведь ничего-то он про эту Милочку не знает… Да, ничего… Надо хотя бы осмотреть ее вещи, вдруг там какая-то разгадка найдется. Еще эта записка…