Убей меня своей любовью

– Ты здесь огнем-то не дыши, слышь, Леня, не Змей Горыныч! Знаю я, чего ты куражишься. Из-за денег все угомониться не можешь, думаешь, отец обделил тебя… А ты сам-то знаешь, сколько Валерка в сад вложил?! Ты видел, какой он нам дом выстроил? Неужели думаешь, мы это все только деревцами своими нажили? Да тут каждое второе бревно в доме – Валерино! И сад тоже его! Он же отцу за этими саженцами черт-те куда ездил! И Олеся каждую весну со мной тут топталась, помню – чуть приболеем я или отец, так она от нас не отходит, все на ней! Валера тебе и в могиле покоя не дает? А знаешь, что отец поровну хотел поделить наследство, а Валерка все тебе просил отписать, ничего ему не надо, сам все заработал! А после твоего приезда, когда ты даже не глянул на отца, даже не спросил – что болит-то у родного человека, Наум сам все завещание заново переписал! И не на Валерку записал, и не на тебя, на Леночку. Потому что у девчонки родных-то родителей нет. Отец наш ее подкинутую нашел, под елкой бросили. Поэтому Еленой и назвали. Мы в милицию обращались, да только родных девочки не нашли. Мы с дедом хотели у себя девчушку-то оставить, а Валера решил, что тяжело нам будет, себе забрали. И ведь Олеся ни разочка нам не выговорила – зачем, мол, дед, на шею хомут нам повесил! Она сразу к ней душой прикипела. Даже с родным ребеночком все время откладывали, хотели Леночку на ножки поставить. А уж потом, когда и решились, оказалось, что поздно. Вот и подумал отец – кто его знает, как она, жизнь-то, повернется. Валера обеспечен, а чтобы у него потом за Леночку голова не болела – куда девчонку устроить, да как ей угол выкроить, – Наум на нее все деньги и переписал. Да только на эти деньги сейчас немного купишь. А ты… обидел ты его сильно. Валера хороших докторов ему нашел, а он все свое гнул, не поеду в больницу, здесь помру. Валера-то сердился, ругался даже, только Наум на своем стоял. Отец перед самой смертью уже говорил, что не хочет он жить. Зачем за нее цепляться, если родной сын в гроб торопит. Так что сам себя вини.

После такого разговора Леонид и вовсе озверел. Прибежал домой и с ходу накинулся на Олесю.

– Так это я еще и чужого подкидыша кормлю?!! Кто-то вышвырнул за ненадобностью, а я, значит, от себя кусок отрывай! – хлестал он женщину тяжелым солдатским ремнем. – Еще и деньги ей! Я!! Родной сын не имею того, что имеет эта соплячка!!

Когда от ударов женщина потеряла сознание, с улицы принеслась Лена. Увидев окровавленную мать, она кинулась на отчима со стулом и тут же отлетела к стене – остервенелый мужик бросился на нее, весь его накопившийся гнев обрушился на молодую девчонку. Когда Олеся пришла в себя, Леонид пинал уже бездыханное тело. Очнувшись, он ногой подтолкнул Леночку к матери:

– Садись на машину и отвези в лес, схорони. Да не вздумай дурить! Мать такого не перенесет, а у тебя, кроме нее, никого нет! Скажи, что Ленка в город подалась. И попроси – пусть мать деньги мне отдаст, поняла? Я заберу их да уеду, мне теперь и самому здесь светиться не хочется! Мотай!

Олеся склонилась над девочкой и вдруг услышала, что та дышит. Тогда мать схватила дочку и понесла ее в машину, чтобы «схоронить». На самом деле Олеся села за руль и погнала машину в больницу. Возвращаться к Леониду она больше не хотела.

В больнице Лену сразу же повезли на операционный стол – нельзя было терять ни минуты, а Олеся так и осталась сидеть в коридоре отделения.

Врач вышел через четыре часа. Внимательно приглядываясь к грязной, с явными следами от побоев Олесе, он проговорил:

– Жить будет, но раньше месяца ее из реанимации не выпишут, тяжелый случай. А вы идите домой, отдыхайте. Все равно вы ей сейчас ничем не поможете.

И Олеся вышла. Она села в машину и вдруг ясно поняла – к Леониду ехать надо. Бог знает, что он может сделать с Дарьей Матвеевной, если она не приедет. Сейчас он думает, что Леночка мертва, значит, девочка в безопасности. А завтра Олеся пойдет к свекрови и уговорит ее отдать ему все деньги. Пускай забирает и уматывает из их жизни. Пусть он только уедет, Олеся сразу же уложит вещи, заберет свекровь и переедет в город. Слава богу, там еще осталась их с Валерой квартира, которую они берегли для Лены и сдавали в аренду. Ничего! Они сильные, они смогут! Только бы уговорить Дарью Матвеевну, пусть он уезжает. Иначе никакой жизни не будет.

Олеся еще не знала, что сразу после разговора с сыном пожилая женщина приняла горсть таблеток и тихо уснула, чтобы больше никогда не проснуться. Самой же Олесе была уготована более страшная участь.