Убей, укради, предай

– Затворник – это его кличка или псевдоним еще со времен службы в спецотделе «Альфы». В России он не работает, он тут живет, когда не выполняет заказы в Штатах. Возможно, и в Москве.

– Какие-то более точные приметы?

– Никогда его в глаза не видела. Хотя знаю, что есть у него несколько фишек. В том городе, в котором он в данный момент живет, он немедленно устраивается на какую-нибудь невинную работу. Крыша у него такая. И еще. Пользуется только общественным транспортом. На автомобиле не ездит, даже в качестве пассажира. Больше я ничего не знаю. Это все?

– Почти. – Турецкий включил компьютер. – Как вы относитесь к творчеству господина Черного?

– К творчеству никак. Все как-то руки не доходили до его творчества.

– Тогда прокомментируйте, пожалуйста, вот это. – Он показал отобранные Черным статьи из Интернета.

Митина без всякого интереса просмотрела заметки.

– То, что настоящий хозяин «Феникс Лтд» – Кулинич, а не Шестопал, правда.

– А что скажете насчет ГКО?

– Вы имеете в виду историю с банкротством Мичиганского банка?

– И еще то, что менеджер Кикс заявил, будто банк продал свои ГКО накануне августовского кризиса, – добавил Турецкий.

– ГКО Киксу продал Кулинич. За четверть цены. В 1999 году, то есть уже после кризиса, а не до него.

– Это точно, вы уверены?! – вмешался Реддвей.

– Еще бы! Еще бы не точно!!! – взорвалась Марина. – Да я же сама помогла их ему достать! Но к самой сделке и тем более к убийству я никакого отношения не имею! И о том, кому предназначались бумаги, я узнала случайно!

Наконец– то «честное и взаимовыгодное сотрудничество», о котором так длинно и красиво говорил генерал Селезнев, принесло первый полноценно зрелый плод. Правда, без посредников обойтись все же не получилось. Меркулову пришлось надавить на все рычаги, до которых он только смог дотянуться, генеральному пришлось объяснять в Администрации президента, что подрыв национальной безопасности не входит в планы Турецкого А. Б. (по крайней мере пока), а в администрации потом то же самое долго объясняли начальству Селезнева.

Но это, в конце концов, не так уж важно, главное Турецкий получил доступ к святая святых – архиву сверхсекретного отряда ГБ «Альфа», где выяснил, что позывной Затворник носил снайпер Максим Вадимович Бирюков, уволенный в запас в 1996 году в чине капитана ФСБ. Дальше пошли совсем уж фантастические вещи. Оказалось, что в личном деле Затворника нет ни одной его фотографии, ничего неизвестно о наличии у него каких бы то ни было родственников как в России, так и за рубежом. Остались только медицинская карточка, из которой единственно следовало, что у Бирюкова гипертония. А во всей Москве есть один-единственный человек, который, не исключено, сможет его опознать. Его давний наставник и инструктор – полковник КГБ в отставке Алексей Алексеевич Зворыкин. Зворыкин писал безобидные мемуары и жил в Переделкине. Решено было отправиться к нему утром.

Зворыкин. 24 сентября, 4.00

Переделкино спало.

Это был не тот сон, которым обычно спят города. Это был не тот сон, которым обычно спят села. Элитарность поселка словно витала в ночном прозрачном воздухе. Изредка над поселком проносился собачий лай, сначала одинокий, а потом подхватываемый сучками да кобелями с разных концов поселка. Но от этого мирного лая в домах просыпались только кошки и настороженно вглядывались в тьму. Спокойствие и умиротворенность мгновенно обволакивали каждого, кто приезжал в поселок хотя бы на время.

И нынешняя ночь не предвещала ничего особенного. Казалось, она пройдет – и наступит самое обычное переделкинское утро. На застекленных верандах появятся люди, накроют столы, позавтракают, за завтраком с вниманием, но без особого участия, лишь со сторонней наблюдательностью посмотрят выпуск новостей на одном из каналов – в зависимости от того, кто во сколько встал и кому что ближе. А потом все разбредутся по своим кабинетам, заставленным книжными полками, усядутся за захламленные рукописями письменные столы, и начнется самый обычный переделкинский день. Этот своеобразный тихий час продлится до вечера, лишь с небольшими перерывами на обед и первый ужин.

Лишь около десяти вечера обитатели поселка выползут из своих кабинетов. Некоторые из них отправятся на свои ежевечерние прогулки, а некоторые, будучи по натуре домоседами, усядутся на веранде, заварят душистый чай, разольют его по чашкам и, поудобнее устроившись перед телевизором, будут дожидаться конца очередных суток.

Никто не знал и даже не мог предполагать, что нынешняя ночь нарушит привычный переделкинский ритм жизни на целую неделю, если не больше.

Все произошло за каких-нибудь полчаса: началось около трех часов и закончилось в половине четвертого.

Около трех ночи Переделкино озарилось пламенем. Сначала оно было не очень ярким и вполне могло сойти за разожженный детворой костер из осенних листьев. Такое часто случалось в поселке, когда приехавшие на выходные из Москвы внуки обитателей Переделкина гуляют ночи напролет, жгут костры, целуются и делают прочие приятные вещи.