Убейте льва

Куснирас отдает булавку Ангеле, и она спешит к Пепите, с поразительным умением избавляясь от лиц, преграждающих ей путь поздравлениями, просьбами подарить танец и т. п. Когда заканчивается болеро, Ангела подходит к Пепите, стоящей с Бестиунхитраном, и, будто нежничая с ней, обнимает правой рукой за плечи, а левой кладет ей в руку булавку, одновременно спрашивая у Бестиунхитрана:

— Как вам нравится наша поэтесса?

Бестиунхитран склоняется перед ней, покручивая ус.

— Восхитительна. Вы не поверите, сеньора, но она меня просветила.

— Мы непременно должны вас пригласить на одну из наших литературных сред. Я уверена, что вы ими заинтересуетесь, маршал. Не правда ли, Пепита? — говорит Ангела.

А в это время Бестиунхитран быстрехонько обводит глазами зал, находит Мордону, стоящего у стены начеку и готового выполнить любое желание хозяина, и подает ему знак.

Пепита, пряча булавку в вырезе платья, отвечает:

— В любом случае будет сделано все возможное, чтобы заинтересовать гостя.

Тут оркестр принимается за танго. Ангела говорит:

— Я вас оставляю.

Но прежде чем ей удается улизнуть, подходит Мордона и с деревянным поклоном и кислым видом говорит Пепите:

— Разрешите вас ангажировать?

Пепита теряется и отвечает:

— Я танцую с маршалом.

Бестиунхитран, с трудом сохраняя учтивость, говорит Пепите:

— Меня обвиняют в деспотизме, но не смеют обвинять в эгоизме. Было бы несправедливо лишать бедного Мордону удовольствия потанцевать с вами. — Затем, обращаясь к Ангеле, присовокупляет: — Сеньора, не будете ли вы столь любезны утешить мою душу? — и подает ей руку.

Ангела в отчаянии соглашается и падает в объятия Бестиунхитрана, который довольно резво толкает и дергает ее под звуки танго. Пепита и Мордона тоже танцуют, но без всякой охоты, едва волоча ноги и глядя друг на друга с застывшей улыбкой.

Мертвенно-бледный Куснирас прикусывает губу и хватается за голову. На другом конце зала Банкаррентос облегченно вздыхает, видя, что опасность миновала. Пако Придурэхо и Эскотинес весело и таинственно подкрадываются к Куснирасу.

— Все вышло как по-писаному! — говорит Пако Придурэхо.

— И не пикнул! — говорит Эскотинес и добавляет, обращаясь к Убивону, который подходит к ним с весьма растерянным видом: — Вы правильно сказали, что кое-какие укольчики он дозволяет!

— Но я думал, что действие яда окажется более быстрым, — говорит Убивон. — Или я перепутал снадобья?

Куснирас нетерпеливо прерывает:

— Еще ничего не произошло.

Все трое огорошенно переглядываются.

— Разве она с ним не танцевала? — спрашивает Придурэхо.

— Конечно, танцевала, — говорит Эскотинес, — я сам их видел.

— Пустой номер, — говорит Куснирас. — У нее не было булавки.

— Как это не было? — говорит Убивон. — Я ей сам ее дал.

— А я ее взял у нее, — говорит Куснирас.

— Проклятие! — говорит Убивон.

— Где же тогда булавка? — спрашивает Придурэхо.

— У Пепиты.

— А разве вы ее не взяли у нее? — зло спрашивает Эскотинес.

— Я ей вернул ее с Ангелой, — объясняет Куснирас, чувствуя себя круглым дураком.

— Проклятие! — опять говорит Убивон.

— Какая-то сказка про белого бычка, — говорит Эскотинес, в гневе вспомнив о своем лучшем производителе.

— Что случилось? — спрашивает Банкаррентос, в эту минуту присоединившись к группе.

Пако Придурэхо пытается последовательно изложить события, но сбивается.

Куснирас, уставясь невидящим взглядом на танцующих, погружается в раздумье. Остальные четверо переглядываются — разочарованно, расстроенно и встревоженно, — боясь, как бы не оказаться прямо замешанными в убийстве.

— Что же теперь нам делать? — спрашивает Пако Придурэхо.

— Надо взять булавку у Пепиты и отдать Ангеле, — нетерпеливо говорит Эскотинес тоном, не терпящим возражений, — ибо Толстяк больше не будет танцевать с этой клячей.

Остальные робко взглядывают на Куснираса, ожидая, что он обидится за свою невесту, но он не обижается. Говорит:

— Весь план вообще никуда не годится. Мы развесили уши и обольстились тем, что одна дура прочитала в одном романе. Почему надо ждать, когда он станет танцевать? В перерыве между танцами можно подойти к Бестиунхитрану, кольнуть булавкой и убежать.

Остальные в ужасе смотрят на него.

— Я в любом случае этого сделать не могу, поскольку я — апатрид, — говорит Убивон.

— Я тоже, потому что у меня еще болит нога, — говорит Банкаррентос.

— Я тоже, — говорит Эскотинес, с укором поглядывая на Куснираса, — потому что уже натворили множество глупостей. Кто их натворил, пусть и исправляет.

Пако Придурэхо не говорит ничего.

Куснирас, задетый Эскотинесом за живое, говорит ему:

— Не бойтесь, дон Густаво, никто не попросит сделать это вас. Это сделаю я.

С такими словами, оставив соучастников обсуждать события страстным шепотом и потрясать пустыми бокалами, Куснирас направляет свои стопы к тому месту, где сидит на стуле Пепита, после того как Мордона откланялся с ледяной вежливостью.

Она смотрит на Куснираса, терзаясь угрызениями совести.

— Дай булавку, — опять говорит Куснирас.

Пепита обеими руками прикрывает свое декольте и молит героическим голосом:

— О нет, Пепе. Это моя миссия, и позволь мне ее выполнить.