Убеждение

Позаботься о Ли. Я никому не говорил об этом, но кое-что дается ей с трудом. Мы потеряли еще одного ребенка, и это убивает ее. Я смотрю на свою жену, которая исчезает, и ничего не могу с этим поделать. Она была окрылена любовью и наполнена светом, но сейчас она несчастна. Заставь ее улыбаться и помоги найти счастье. Я не могу дать ей ту жизнь, в которой она так отчаянно нуждается. Поэтому, пожалуйста, присматривай за ней, помогай ей, вытирай ее слезы и будь с ней, потому что я не знаю, как она справится с этим. Если ты поймешь, какое она сокровище, и влюбишься в нее, то обращайся с ней правильно, а то я буду, черт возьми, преследовать тебя. В мире нет женщины, которая была бы похожа на нее, и если она сможет полюбить кого-то, кроме меня, то я надеюсь, что это будешь ты. Я хочу, чтобы она нашла кого-то стоящего, и если это не ты, то убедись, что он не мудак.

И если чудо произошло, и сейчас она беременна, я хочу, чтобы ты был отцом ему или ей. Ты мне как брат, и мне нужно знать, что мой ребенок вырастет, зная обо мне. Расскажи им обо всех проблемах, причиной которых стали мы, и защити их от того же.

Я много думал о том, что мы обсуждали. Что, в конечном итоге, эта жизнь уничтожит нас и нашу семью, и думаю, что ты прав. Я уже не тот парень, каким был раньше. Я видел слишком много, и как бы я ни гордился тем, что сделал, я виноват перед Натали. Я не заслуживаю ее, но по каким-то причинам она меня любит, и я продолжаю верить, что она никогда не увидит во мне плохого.

Так или иначе, береги ее. И даже после смерти я прикрою твою спину.

Аарон.

Как только выезжаю на дорогу, меня охватывает гнев. Он трахался на стороне, от него забеременела другая девушка, а затем у него хватает наглости злиться на меня. Я уважал Натали, любил их дочь. Именно он попросил меня делать все это, и теперь ведет себя так, словно я нарушил какай-то чертов братский кодекс. Он может катиться ко всем чертям.

Аарон спускается с веранды, когда я закрываю дверцу машины.

— Не думал, что ты вернешься так скоро.

Я подхожу ближе.

— Думаю, нам стоит обсудить прошедший год.

Он кивает и возвращается на веранду.

— Похоже, я многое пропустил.

Мы сидим в кресле друг напротив друга. Я не уверен, должен ли начать первым или позволить ему задавать вопросы. Мое воспитание берет верх, и я позволяю ему начать. Как правило, это лучшая возможность получить ответы.

Я жду, но он ничего не говорит и не двигается, просто смотрит.

Затем я вспоминаю, что ублюдок обучен делать то же самое. Могут пройти часы, прежде чем кто-нибудь из нас сдвинется с места. Дело в том, что он не террорист. Он друг и заслуживает, чтобы с ним обращались как с другом.

— Я начну первым, — говорю я, и он обращает на меня все внимание. — Что ты хочешь знать? — Я подаюсь вперед, контролируя ситуацию.

— Как долго ты играл в дочки-матери с моей семьей?

Итак, все происходит именно так, как и должно происходить.

— Во-первых, я не играл в дочки-матери. — Убеждаюсь, что продолжаю держаться уверенно, потому что он знает, что все было не так, черт возьми. — Во-вторых, как долго ты играл в новую семью, пока твоя ждала тебя здесь?

Он на секунду отводит взгляд, но мне хватает, чтобы заметить это.

— Ты ничего не знаешь.

— Ты тоже, — отвечаю я. Он не видел Натали в плохие моменты, или когда мы оба старались понять, что чувствуем. Его не было здесь, поэтому ему лучше не судить меня.

— Бриттани была ошибкой, — говорит Аарон, а затем поднимается, — большой гребаной ошибкой.