Убежище

Только несколько минут спустя я осознала, что Николас все это время стоял позади меня и придерживал мои волосы. Унижение лишь усилило мои страдания.

– Уйди, пожалуйста, и дай мне спокойно умереть, – хрипло прошептала я, и меня снова вырвало.

Николас отпустил мои волосы, и я подумала, что он вышел из ванной. Но затем услышала шум воды в раковине, и он вернулся снова, убрал мои волосы и положил прохладную, мокрую ткань мне на затылок. Было так приятно, что я не смогла заставить себя снова попросить его уйти. Не знаю, как долго меня рвало в унитаз, но все это время он был рядом, молча прижимая мокрую ткань к моей шее. Когда желудок наконец изверг последнюю каплю мерзкой выпивки, я спустила воду и прислонилась к прохладной фарфоровой ванне, не в состоянии пошевелиться. Я снова услышала шум воды, а потом Николас приподнял мой подбородок и умыл лицо полотенцем.

– Тебя снова тошнит?

Я вяло помотала головой, не в силах взглянуть на него от усталости и смущения. Подтянула колени к груди и опустила на них голову. Сама не знала, как найти в себе силы, чтобы встать и вернуться в свою комнату, и все, чего мне хотелось, так это свернуться калачиком и заснуть прямо здесь, на полу его ванной комнаты.

– Держи.

Я почувствовала запах порошка ганна, а едва он коснулся моих губ, попыталась оттолкнуть его рукой.

– Поверь мне, завтра будешь рада, что приняла его.

Хватило одного напоминания о жутком похмелье, которое настигнет меня утром, чтобы я открыла рот и, содрогаясь, проглотила мерзкий порошок. Кажется, я услышала тихий смешок, но была слишком погружена в свои страдания, чтобы обращать на это внимание.

– Так, давай-ка встанем с пола. – Прежде чем я успела сказать хоть слово, Николас поднял меня на руки, будто я была невесомой, отнес в одну из комнат и посадил на мягкий кожаный диван.

Я улеглась, опустив голову на подлокотник, и почувствовала, как диван прогнулся, когда он сел на другой конец. Несколько минут мы оба молчали, а я пыталась придумать, что ему сказать.

– Ты шла увидеться со мной?

Я молча кивнула, не глядя на него.

– И перед этим тебе пришлось напиться? – Я что, слышу веселье в его голосе? Мне хотелось съязвить в ответ, но я не могла это сделать после того, как он заботился обо мне.

– Учащиеся устроили вечеринку, – прохрипела я. Горло болело после рвоты.

– Ты хотела пригласить меня? – На этот раз в его голосе отчетливо слышалось веселье.

– Нет, я… – Теперь, когда я оказалась прямо перед ним, я не знала, как сказать то, что нужно было сказать. Более того, я не хотела это говорить. Мне была невыносима мысль о том, что я больше никогда его не увижу.

– Не торопись.

Но я не могла не торопиться, потому что иначе никогда не смогу это озвучить, а он заслуживает лучшего.

«Будь сильной и скажи как есть. Это меньшее, что ты можешь для него сделать».

– Я хотела сказать тебе, что… что ты свободен. Я разорву связь.

– Что?

Я подняла взгляд, услышав шок и злость в его голосе. Его губы сжались в плотную линию, и на несколько секунд в его глазах промелькнула боль, а потом он отвел взгляд. Я в замешательстве прикусила губу. Почему он расстроен? Я даю ему то, чего он хочет.

– Прости. Я знаю, что у меня плохо получается.

– Не извиняйся, – натянуто ответил он. – Сомневаюсь, что существует простой способ сделать что-то подобное.

Горло так болезненно сжалось, что я подумала, что задохнусь. Почему Тристан не предупредил, как больно разрывать связь? Как легкие сдавливает, что становится невозможно дышать, а вены сковывает льдом, пока не почувствуешь, что больше никогда не сможешь согреться. Если сейчас Николас испытывал хотя бы половину той боли, которую ощутила я, то неудивительно, что он не мог даже взглянуть на меня.

– Поэтому ты была расстроена на сегодняшней тренировке.

– Нет, дело было не в этом. – Я не могла сейчас говорить о Нейте, если хотела сохранить остатки самообладания. Есть предел боли, которую я могла вынести разом.

Николас долго молчал, а когда заговорил, его голос звучал холодно и отстраненно.

– Почему ты говоришь мне об этом только сейчас? Мы видимся каждый день.

Я решила сказать ему правду, пускай мне было невыносимо тяжело ее озвучить.

– Я… сегодня вечером я подслушала твой разговор с Тристаном. Ты сказал, что хочешь разорвать связь.

Он резко повернулся ко мне и прищурил глаза.

– О чем ты?

– Ты сказал Тристану, что несчастен и не хотел, чтобы это случилось. – Я с трудом сглотнула. – Я не хотела подслушивать, но до меня долетали только обрывки. А потом Селин сказала…

Его голос снова стал напряженным.

– Что сказала Селин?

– Она сказала, что несправедливо удерживать тебя узами, если ты этого не хочешь, а ты слишком благороден, чтобы разорвать их самому. – Меня захлестнула новая волна страданий, и по щекам потекли горячие слезы. Я спрятала лицо в ладонях, больше не в силах на него смотреть. – П-прости. Я не хотела п-причинить тебе боль.