Убежище

– Я вырос в военной крепости под Санкт-Петербургом. Крепость Мирослав совсем непохожа на Вестхорн. Она окружена высокими каменными стенами и больше похожа на военную базу, хотя в ней проживало несколько семей, подобных моей. Мои родители были членами Совета и участвовали в планировании военных операций, поэтому мы должны были жить там, а не в одном из семейных поместий.

– Похоже, не слишком-то приятное место для жизни. – Я не могла представить, как живу за стенами, которые скрывают от глаз все, кроме неба. Картина, возникшая в голове, совпадала с образом Мохири, который я представляла, когда впервые узнала о воинах, живущих в казармах и занятых одной только охотой.

– На самом деле там жилось очень хорошо, нам было доступно больше роскоши и удобств, чем большинству людей в то время. Тогда даже у богачей не было водопровода, внутренней канализации или газового освещения, и это лишь пара примеров. – Его взгляд стал задумчивым, пока он в подробностях вспоминал о своем детстве. – Мои родители были занятыми людьми и много путешествовали, но они были очень любящими, и один из них всегда оставался дома, когда второй уезжал в путешествие. Они сильно наседали на меня с тренировками и учебой, но я знал, что они готовили меня к опасностям, с которыми я столкнусь, когда стану воином.

– Значит, ты единственный ребенок в семье.

– Да.

– Что ж, это многое объясняет, – усмехнулась я, за что заработала притворно сердитый взгляд. – У тебя было много друзей? Как ты развлекался?

– За эти годы у меня было несколько хороших друзей. Большинство семей уезжали, когда родителей переводили в другие крепости, на их место приезжали другие семьи. Не думаю, что я когда-либо был одинок. Я любил наблюдать, как тренируются воины, и проводил много времени на тренировочных площадках. Они научили меня сражаться и обращаться с оружием. К тому времени, как я официально приступил к обучению, я был уже так хорошо подготовлен, что меня пришлось поместить в группу к старшим ученикам.

И почему меня это не удивило?

– Уверена, родители очень тобой гордились.

Его глаза засияли любовью.

– Гордились и гордятся до сих пор.

– Ты сказал, что жил в России, пока тебе не исполнилось шестнадцать и твоя семья не перебралась в Англию. Почему вы переехали, если вам нравился лагерь в России?

Похоже, он был удивлен тем, что я запомнила этот факт, которым он поделился, когда мы были в Мэне.

– Моего отца попросили возглавить руководство военным лагерем в окрестностях Лондона, когда его лидер был убит во время налета. Мы прожили там восемь лет, а потом родителей попросили помочь с основанием нескольких опорных пунктов в Северной Америке. К тому времени я уже стал воином, и дикость этого континента показалась мне привлекательной, поэтому я поехал с ними.

– Где твои родители сейчас?

– Вернулись в Россию около пятидесяти лет назад. Отец теперь во главе крепости Мирослав. Маме предложили возглавить другой оплот, но она не захотела с ним разлучаться. Мы видимся с ними хотя бы раз в год.

– Так… эм… как ты развлекаешься, кроме как убиваешь вампиров и командуешь людьми?

Николас вскинул брови, и я одарила его своим, как мне казалось, самым невинным взглядом.

– Брось, наверняка ты как-то развлекаешься. Ты читаешь? Смотришь телевизор? Вяжешь?

– Читаю иногда.

Он перечислил несколько книг Хемингуэя, Воннегута и Скотта, которые, что неудивительно, все были о войне. Кино и телевидение его не интересовали, и, по его словам, лучшие музыкальные времена пришлись на шестидесятые. Я смеялась, когда он признался, что они с Крисом были в Вудстоке, и попыталась представить их в богемной одежде, модной в те времена. Николас сказал, что был там, потому как то мероприятие привлекло много вампиров, а большинство посетителей были так неадекватны, пьяны или влюблены, что совсем их не замечали. Я никак не могла поверить, что Николас и Крис могли попасть куда-то незамеченными, но оставила эту мысль при себе.

– Кстати, почему ты не сказал мне, что Крис мой кузен? А если бы я вдруг втрескалась в него, как все те девчонки у меня дома? – Тьфу.

Он бросил на меня неясный взгляд.

– Ты перепугалась, когда узнала, кто ты такая, и я подумал, что еще слишком рано знакомить тебя с твоей семьей Мохири. Если тебе от этого станет легче, то Крис поначалу тоже ничего не знал.

– Пообещай, что больше не будешь ничего от меня скрывать.

– Спроси меня о чем-нибудь, и я дам тебе честный ответ, – сказал он после недолгого молчания, и у меня возникло ощущение, будто оставались важные вопросы, которые я не подумала задать.

– Готова попробовать кое-что другое? – спросил он, когда мы провели на трибуне двадцать минут.

– Например?

Он развернулся ко мне еще больше.