Убежище 3/9

Может быть, две-три секунды – две-три секунды между этими его словами и следующими его словами – и были моим счастьем? Бесконечным, оглушительным, беспримесным счастьем, которое по-настоящему, которое один раз в жизни?

– Я могу его забрать?

– Да, но… вы должны понимать, что «вышел из комы» – еще не значит «пришел в сознание».

– Что… что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, что ваш ребенок теперь может шевелиться, самостоятельно принимать пищу, возможно, даже ходить… Но – по крайней мере, пока – он как бы совсем не воспринимает окружающую действительность.

– Но он… он хотя бы узнает меня, если я приду?

– Боюсь, что нет. Я же объясняю вам: сейчас он ничего не воспринимает.

Мне захотелось повесить трубку.

– Так вы придете? – словно почувствовав это, забеспокоился директор.

– Да, конечно.

– Сегодня?

– Да. Думаю, да.

Я не пришла. Ни в тот день, ни после. Никогда.

Чтобы не видеть, во что он превратился. Чтобы не знать, какое у него стало теперь лицо, и какое выражение – если есть хоть какое-то… – застыло в его глазах, и какие звуки он теперь издает… Чтобы не видеть, какие он строит гримасы, и как он раскачивается из стороны в сторону, и как он теперь улыбается. Чтобы не видеть. Не знать.

XVII. Детеныш

– Покушал? Ну вот и молодец, – сказала Костяная после того, как Мальчик, давясь и плача, съел суп и пирожки. – А теперь – тихий час. Ложись спать, Ванюша.

– Я не буду спать, – сказал Мальчик.

– Как это не будешь? Почему? – удивилась Костяная.

– Не хочу.

– А чего же ты хочешь?

– К маме хочу.

– К маме, к маме… Вот заладил. Хорошо. Не хочешь спать – не надо. Так уж и быть. Но только сегодня – в порядке исключения. Дальше у нас будет тихий час строго по расписанию.

– Дальше? – переспросил мальчик.

– Ну да. Дальше. Пока ты здесь будешь жить.

– И сколько же я здесь буду жить?

– Ну… – Старуха зажмурилась, что-то прикидывая. – По закону – до восемнадцати лет.

– По какому закону?

– По вашему, сынок, по вашему. По человечьему… Ладно – рано тебе еще про такие вещи думать. Пойдем лучше. Давай руку.

– Куда пойдем? – отшатнулся Мальчик.

– Познакомлю тебя кое с кем.

– Я не хочу, – сказал Мальчик и вцепился обеими руками в бревенчатый стол.

На всякий случай. Если она вдруг попробует тащить его силой.

– И что же ты будешь здесь делать? – поинтересовалась Костяная.

– Сидеть и ждать маму.

Старуха разразилась противным квакающим смехом:

– Много же лет ты… ык… так просидишь… ык… ой… так насмешил – аж икота напала! Пойдем со мной.

– Не хочу.

Старуха вдруг перестала смеяться. И икать перестала.

– Придется, – сказала она. – А то…

Что-то в ее лице изменилось. Нос, и без того крючковатый, заострился и как-то странно побелел. И губы тоже побелели. И приоткрылись – нет, скорее, оскалились, обнажив длинный гнилой зуб… клык.

– А то сожгу, – прошипела старуха и указала когтем на печь. – Пирожок из тебя сделаю, Ваня… Терпенье мое не бесконечно. Ты меня лучше не зли, сынок. Ну?! Пойдешь со мной?

Мальчик отпустил стол, медленно протянул Костяной свою дрожащую руку и испуганно сказал:

– Пойду. Хорошо, я пойду с вами.

– Не «с вами», Ванюша, а «с тобой», – Костяная мгновенно подобрела и расплылась в беззубой улыбке. – Мы с тобой будем запросто – на «ты».

– Пойду с тобой, – послушно повторил Мальчик.

– И еще – называй меня все-таки мамой, а? – елейным голосом попросила Костяная.

– Вы мне… ты мне не мама, – прошептал Мальчик.

– Я же уже говорила тебе – это неважно. Здесь все детишки меня так называют. Ну?

Мальчик молчал.

– Давай я тебе помогу, – затараторила Костяная. – Давай… я тебе говорю: сейчас мы пойдем кое с кем познакомимся, сынок. А ты мне скажи: хорошо, мама. А то…

– Хорошо, мама, – глотая сопли и слезы, сказал Мальчик.

– Ну вот и славненько, – взвизгнула Костяная и погладила Мальчика по мокрой щеке. – Пойдем. Да ты не смотри на меня так, Ванюша… Я же на самом деле добрая… Я редко из себя выхожу… Ну, не бойся…

* * *

Костяная слегка подтолкнула Мальчика к массивной темно-коричневой двери.

– Иди. С ним тебе нужно встретиться в первую очередь.

Мальчик сделал несколько шагов и остановился в нерешительности.

– Постучать? – спросил он.

– Необязательно, – сказала она. – Можешь просто войти. Он ждет тебя.

– Он кто?

– Тот Кто Рассказывает, – ответила Костяная. – Тот Кто Не Может Есть.

– А ты пойдешь… мама? – спросил Мальчик.

– Нет. Я подожду тебя здесь.

Мальчик взялся за тяжелое бронзовое кольцо на двери и потянул на себя. Дверь со скрипом открылась. Он шагнул внутрь.

Там было просторно и светло. Через всю комнату тянулся огромный стол, накрытый ослепительно-белой скатертью. Он был сервирован на множество персон.