Убежище 3/9

Делаю шаг — захожу в воду. Она ледяная. Еще девять шагов по скользкому илистому дну — и я дохожу аккурат до середины реки. Вода покрывает меня с головой, впитывается в волосы, остужает кожу, медленным густым потоком заливается в уши и ползет дальше — через горло, через бронхи, через кишечник, через вены, сосуды и капилляры заполняет меня холодом. Въедается в меня. Пропитывает пронзительным холодом изнутри.

Тогда он говорит:

— Выходи и поднимайся на мост. Я отвечу на три твоих вопроса.

Я выбираюсь из реки и поднимаюсь на мост. Черные капли воды стекают по моим волосам, по лицу, по спине. Мне холодно. Мне очень холодно. Я спрашиваю:

— Я умерла?

Он отвечает:

— Смотри.

Почему-то я понимаю, что он имеет в виду. Наклоняюсь через перила и смотрю вниз: на черную, черную, черную воду.

В этой воде, как на киноэкране, появляется изображение…

Проводница испуганно тычет дрожащим пальцем в плечо Кудэра. Жирный мент с перекошенным лицом грубо отталкивает ее. Его губы шевелятся. Мне не слышно звука, но его голос звучит где-то внутри меня. Мент орет:

— Ничего не трогать!

Он садится перед Кудэром на корточки и внимательно, чуть ли не почтительно вглядывается в его мрачное застывшее лицо.

— Немец, говоришь?

— Да вроде бы… Он немой был.

— Немой немец. Немой мертвый немец, блядь. Немой мертвый немец в поезде. Отлично. Лучше не придумаешь. Один ехал?

— Один, да.

— Вещи при нем были?

Проводница указывает на оранжевый рюкзачок, валяющийся на полу, в углу купе.

Толстые желтые ментовские пальцы дергают молнию, копаются в барахле, перетряхивают одежду, выуживают фотоаппарат Nikon Coolpix 4500, включают, бессмысленно тычутся в разные кнопочки.

— Да ни хуя ж… Ле-е-еха! — заунывно кричит мент, и на крик в купе лениво всовывается красная лысая голова напарника.

— Смотри, — мент поворачивает фотоаппарат к Лехе так, чтобы тому был виден маленький экранчик, а на этом экранчике — маленький человечек, в странной позе застывший на унитазе…

Следующий кадр.

Обнаженное, освещенное яркими люминесцентными лампами тело Кудэра лежит на длинном белом столе. Высокий худой человек с пропитым лицом подходит к столу. На нем замусоленный белый халат, поверх халата — клеенчатый фартук, заляпанный коричневатыми пятнами. Рядом на небольшой тумбочке разложены какие-то инструменты.

Человек надевает на руки резиновые перчатки.

— …по самому по краю… я коней своих нагайкою стегаю, погоняю, — тихо-тихо мурлычет он себе под нос, разрезая Кудэра чуть ниже шеи, поперек — от левой ключицы к правой.

А потом вдоль — от груди до лобка, аккуратно огибая пупок.

— Чуть помедленнее, кони… чуть помедленнее… — с хлюпающим звуком он погружает свои трясущиеся руки в перчатках внутрь Кудэра, — в-вы тугую н-не слушайте плеть… нно что-то кони мне попались… Хроническая пневмония, практически полностью поражена правая доля легкого…

Человек спокойно ковыряется, что-то ворошит там, внутри. Перепиливает, протыкает, цепляет зажимы. Вытаскивает наружу. Распихивает, разливает по большим прозрачным посудинам.

— Я коней напою-ю-ю, — хлюп, хлюп, — я куплет допою-ю-ю… Хоть немного еще постою-у-у на краю-у-у… Явления гепатита в печени… Селезенка умеренно увеличена… Язва двенадцатиперстной кишки… в стадии обострения… меня пушинкой пум-пурум-пурум с ладони… и в санях меня галопом повлекут парам-парам-па-а-ам… Сепсис в подострой форме… Общая гнойная инфекция на фоне предположительно обширного ожога кисти левой руки… Вы на шаг неторопливый перейдите, мои кони… хоть немного, но продлите путь к последнему приюту-у-у… Покойный, безусловно, умер естественной смертью… М-да… Непонятно, как он вообще ухитрился столько прожить… э-э-э… в таком состоянии…

Вода снова чернеет, и голос говорит мне:

— Это был твой первый вопрос. Задавай второй.

— Где я нахожусь?

— Разные народы зовут это место по-разному. Но если не углубляться… Мост, на котором ты сейчас стоишь — и долго еще будешь стоять, — называется Калинов. Река, в которой ты только что искупалась, — Смородина. Точнее — Черная Смородина. Это река с мертвой водой. Она разделяет два берега — Явь и Навь. Вот такая у нас география… Так что — милости просим. Здесь ты и будешь ждать. Это был второй вопрос. У тебя остался последний.

— Чего я буду ждать?

— Ты будешь ждать, пока придет твой муж. А потом вы вместе пойдете в Убежище. Так хочет Мальчик. А пока тебе не дадут здесь скучать… Будут развлекать — но и пугать немножко.

— Долго все это продлится?

— Ты уже задала свои три вопроса. Но… так уж и быть — я отвечу и на этот. Долго ли, коротко ли — это смотря с какой стороны посмотреть. Со стороны Яви — долго. А со стороны Нави время идет по-другому. Здесь все — теперь. Все просто теперь.

Мне не страшно. Не грустно. Не больно. Мне просто очень, очень холодно.

— Теперь я выполню три твоих просьбы, — говорит голос. — Если это в моих силах. Чего ты хочешь?

Я говорю:

— Мне хочется увидеть тебя.

— Смотри.

Какой-то мужчина выходит из леса, быстрой походкой приближается ко мне. И говорит:

— Привет.

У него усталое, очень худое, бородатое лицо. Я узнаю его.