Убежище. Дневник в письмах: 12 июня 1942 - 1 августа 1944

А здесь, как ты знаешь, все переживания только усилились. К счастью, Бог послал мне утешение — Петера! Я целую тайком свой медальон и думаю: "Ах, какое мне дело до всей этой суеты! У меня есть Петель, и никто об этом не знает!". Это чувство поможет мне пережить все невзгоды. Если бы они знали, что у меня на душе!

Суббота, 15 января 1944 г.

Милая Китти!

Какой смысл описывать тебе в деталях все наши ссоры и споры? Ведь достаточно рассказов о том, как мы делим мясо и жир, и отдельно жарим для себя картошку. Уже несколько дней мы позволяем себе чуть больше ржаного хлеба, потому что с четырех часов только и думаем об ужине, и усмирить наши голодные желудки невозможно.

Мамин день рождения все ближе. Куглер дал ей по этому случаю дополнительную порцию сахара, что, разумеется, вызвало зависть госпожи ван Даан. Оказывается, ее в свое время обделили. Не буду надоедать тебе рассказом о ругани, истериках и ядовитых разговорах. Но представь, как все это надоело нам!

Мама выразила невыполнимое желание: не видеть ван Даанов хотя бы недели две.

Я спрашиваю себя: всегда ли ссоришься, если живешь так долго бок о бок?

А может, нам просто не повезло? Когда Дюссель за столом наливает себе четверть всей мясной подливки, прекрасно зная, что другим осталось слишком мало, аппетит у меня пропадает вовсе. Так бы и бросилась на него, стащила со стула и выгнала вон! Неужели большинство людей такие же эгоисты и жадины?

Наверно, неплохо, что я познала здесь человеческую природу, но хорошего понемножку. Петер такого же мнения.

А война продолжается, пока мы здесь спорим, ссоримся и мечтаем о свободе. Надо пытаться и в наших условиях жить нормально и даже радоваться!

Вот я все рассуждаю… Боюсь, что еще немного, и я превращусь в высохшую фасолевую веточку. А мне так хочется еще побыть обычной девочкой!

Анна.

Среда, 19 января 1944 г.

Дорогая Китти!

Сама не понимаю до конца, что со мной, но после того сна я уже не та, что прежде. И знаешь, сегодня ночью мне снова снился Петер, и он опять смотрел на меня такими глубоким взглядом. Однако этот сон не был таким прекрасным и явственным, как прошлый.

Ты знаешь, что раньше я всегда ревновала Марго к папе. Сейчас от этого не осталось и следа. Мне, правда, по-прежнему больно, когда папа нервничает и раздражается, но при этом я думаю: "Нельзя обижаться на вас за то, что вы такие! Вы все рассуждаете о мыслях и делах современной молодежи, а на самом деле ничего об этом не знаете!". От отца я ожидаю больше, чем поцелуев и других нежностей. Наверно, ужасно, что я все время так занята собой? Может, я должна все им прощать — ведь я так хочу быть хорошей и доброй. Я и прощаю маме, но не могу смириться с ее сарказмом и насмешками.

Я знаю, что далеко не совершена, да и возможно ли это вообще?

Анна Франк.

P.S. Папа спросил меня, рассказала ли я тебе о торте. Дело в том, что мама на день рождения получила от наших попечителей настоящий шоколадный торт. Конечно, это было замечательно! Но сейчас меня это мало занимает.

Суббота, 22 января 1944 г.

Дорогая Китти!

Может, ты знаешь, почему все люди так оберегают свой внутренний мир?

Почему я с другими совсем не такая, как с самой собой? Почему мы все мало доверяем друг другу? Да, конечно, на это найдутся причины, но все же грустно, что даже самые близкие мало тебя понимают.

Кажется, что с тех пор, как мне приснился тот сон, я повзрослела, и больше стала «личностью». Ты не поверишь, но даже к ван Даанам я сейчас отношусь иначе, и менее принципиальна во время наших стычек. Как же я могла так измениться? Знаешь, я часто думаю в последнее время, что если бы мама была иной, настоящей «мамочкой», то наши отношения сложились бы совсем иначе. Разумеется, у госпожи ван Даан несносный характер, но если бы не мамины излишние принципиальность и упрямство, то ссор было бы в два раза меньше. У госпожи ван Даан есть, кстати, одна хорошая черта: с ней можно нормально поговорить. Несмотря на ее эгоизм, жадность и вероломство, она легко соглашается и уступает, если ее не раздражать и не провоцировать.

Конечно, она не всегда последовательна. Но, набравшись терпения, с ней обычно можно договориться.

Разногласия по вопросам воспитания, избалованности, еде — все, все, все — не вызвало бы наших ужасных пререканий, если бы мы видели в других не только плохие, но и хорошие стороны и вообще, относились к людям дружелюбно.

Да, Китти, я знаю, что ты думаешь: "Анна, ты ли это говоришь? Ты, которая слышала от верхних столько жестоких слов и испытала столько несправедливости!".