Убежище в горах

Мужчина кивнул в сторону тропы, по которой я пришел. Сам он не двинулся с места, и я понял, что он просит меня уйти. Я не стал сопротивляться и пошел в обратном направлении. Он провожал меня взглядом.

Желание узнать о нем больше натолкнуло меня на мысль рассказать ему, где нас можно найти.

— В конце Миллер-Роуд есть хижина, рядом с городом. В восьми-десяти километрах к югу отсюда. Если вам что-то понадобится или появятся вопросы, то будем рады гостям, — сказал я напоследок

Он ничего не ответил, но прожег меня взглядом так, что я почувствовал смятение и возбуждение одновременно.

— Как тебя зовут? — задал я последний вопрос.

Он облизнул губы и нахмурил брови, затем отрицательно покачал головой, не желая мне открыть своего имени.

Я смирился с этим и пошел, не оглядываясь, по протоптанной тропе. Резкий кашель снова раздался позади меня, и по расстоянию я понял, что он так и остался у ручья.

Глава 4

Хаксли

Он был вне поля моего зрения, но не исчез из моей жизни.

Восемь-десять километров на юг.

Команда из шести человек.

Они следили за мной.

Мои легкие горели огнем и отзывались резкой болью, и я снова закашлялся в куртку, изо всех сил стараясь заглушать звук. Когда приступ утих, вокруг снова воцарилась тишина. Все мое нутро ощущало себя под прицелом чужих глаз, и я, прищурившись, снова осмотрел все вокруг, потому что мне казалось, будто я окружен и больше не в безопасности.

Мне нужно уходить.

Я должен найти себе новое жилье, где-нибудь подальше отсюда.

Мое убежище в этой глуши было рассекречено. Аспен и его команда следили за мной. Они наблюдают за мной. Хоть он и сказал, что не хотел этого. Он кормил меня выдуманной легендой об исследовательской работе, чтобы сбить меня с толку, но я не настолько глуп. Я все прочел между строк.

Проект «Гризли» — это прикрытие для операции «Убрать Хаксли Демпси». Их задача — найти меня, задержать, повесить на меня обвинения, арестовать и запереть в тюремной камере.

Я заглянул в ведро с уловом и недовольно поморщился на пару рыбешек, которых мне удалось поймать сегодня. Из них, безусловно, тоже можно приготовить ужин, но не такой, который я планировал. А с учетом двух зайцев, которых я сегодня упустил, мои мысли о предстоящем ужине и вовсе омрачились.

Взяв ведро, я осторожно побрел по тропинке по направлению к хижине. Всю дорогу у меня першило в горле, побуждая меня откашляться и прекратить это раздражение. Я сдерживался как можно дольше, чем вызвал неимоверно сильный и громкий приступ кашля.

Поставив ведро на тропе возле себя, я уткнулся в воротник и решил все же прокашляться, чтобы освободить свои легкие от мокроты. Я не хотел признавать этого, но мне становилось все хуже. У меня ломило все кости, и я ощущал, что меня неумолимо клонит в сон.

Забив на осторожность, я не стал изучать территорию возле дома на наличие шпионов и сразу прошел со своим скудным уловом в хижину. Там меня настиг еще один приступ кашля, настолько сильный, что я чуть было не упал на колени. Откашлявшись, я сбросил свои грязные ботинки и выставил их за дверь. Обычно я не делал этого, но Аспен и его люди все равно уже обнаружили меня, поэтому, наплевав на все, я потащил свою больную задницу в кровать.

Страх во мне отошел куда-то в сторону. Он никогда не покидал меня, и я знал, что должен быть начеку, но усталость от болезни взяла верх над всем.

Рыба в ведре плавала кругами, и я оставил ее на кухне, решив разобраться с ней позже. Я снял с себя куртку и все лишние слои одежды, дрожа от влажного холода, охватившего тело. Оставшись в термобелье, я сменил уличную шапку на шапку для сна и заполз под одеяло, не переставая кашлять. Тяжесть в груди заставляла свернуться меня в клубок.

Сон наступал, но прежде чем погрузиться в него полностью, я вспомнил лицо Аспена. Глаза небесно-голубые. Они были обучены скрывать обман, потому что я не видел лжи в них, хотя знал, что он врет. Его голос был ровным и глубоким. Баритон. Он был из тех людей, вся сущность которых успокаивала своей мягкостью. В моих фантазиях, искаженных болезнью, я позволил его сущности скользнуть по моей коже и обнять меня. До тех пор, пока его слова не всплыли в моем сознании.

Мои глаза открылись, и хотя я не мог вспомнить, что именно он говорил и какие слова использовал, я прекрасно понимал, что он имел в виду. Его успокаивающие интонации внезапно заставили меня оцепенеть.

Мое сердце билось громко и в бешеном ритме, сердцебиение — единственное, что было слышно в тишине. Звук полностью соответствовал скорости мыслей в моей голове, которые сменяли одна другую. Я долго ворочался и стонал от усталости, которая растекалась по всем моим конечностям. Эти мысли трансформировались, в конце концов, в кошмары, когда мой воспаленный мозг погрузился в беспокойный сон.