Убежище в горах

— Сексуальная травма. И я хочу, чтобы ты понимал, что не проходит ни одной гребаной минуты, чтобы эти сопляки не пытались меня подколоть по этому поводу, — прошептал он.

Я бросил взгляд на паренька с хохолком, который тут же отвернулся в другую сторону. Ярость, которая бушевала во мне с тех пор, как я увидел двусмысленные жесты, оказываемые им в сторону Аспена, рвалась на свободу. Сексуальная травма?

— В следующий раз, — продолжил Аспен, не улавливая моего внутреннего кипения, — не могли бы мы, если это возможно, избегать каменистых поверхностей? Особенно, если ты хочешь, чтобы я стоял на коленях. У тебя же имеется вполне подходящая для таких занятий кровать, которую мы почему-то избегаем.

Я снова посмотрел на Аспена, пытаясь переварить его слова, затем вновь скользнул взглядом на мистера Хохолок и снова на колени Аспена.

— Я травмирован по твоей вине, но жить буду. Мне же уже не двадцать лет.

По моей вине? Каменистые поверхности?

— Оу, прости.

Он ухмыльнулся и пожал плечами.

— Ерунда. Так что ты забыл в городе?

— Зашел в прачечную. И нужно кое-что прикупить, — я потер рукой подбородок.

— А ты?

Молодежь закончила с погрузкой, захлопнув багажник джипа, и стала болтать о чем-то, беспрестанно посматривая в нашу сторону.

— Финальная закупка продовольствия. У нас осталось всего четыре объекта, с которыми мы должны поработать уже завтра. А потом, через неделю, мы соберем образцы, и рабочее лето будет закончено.

Он говорил об этом с расстановкой, и в его глазах я смог прочесть, как он незаметно намекает мне, что у меня остается все меньше и меньше времени для принятия решения.

— Когда вы уезжаете?

— Двадцать седьмого августа.

Это заявление снова выбило меня из колеи, и я снова судорожно пытался найти ответы. Аспен схватил меня за руку и потащил за угол магазина. Когда мы сбежали от людских глаз, он прижал меня к кирпичной кладке и крепко вцепился в мой подбородок.

— Услышь меня, Хаксли. Тебе не хуже меня известно, что если ты останешься тут, тебе грозит гораздо больше неприятностей, нежели если ты уйдешь. Перестань сопротивляться и просто доверься мне.

Я подался вперед, пытаясь освободиться от его хватки, но, неожиданно для меня, Аспен быстро вернул меня на место и улыбнулся, когда прочел удивление на моем лице.

— Да, Большой парень, я тоже в состоянии контролировать ситуацию. Если ты будешь сопротивляться, я смогу дать тебе отпор. То, что я позволил тебе поставить меня на колени и делать то, что тебе вздумается, совсем не значит, что я не могу взять инициативу в свои руки.

Его лицо было в сантиметрах от моего, его дыхание ласкало мои губы, мятное, словно он только что пожевал жевательную резинку.

— Ты никогда не позволял делать мне то, что вздумается, — возразил я. — Так как если бы я это сделал, ты бы точно об этом узнал. Твоя задница помнила бы об этом несколько дней.

Улыбка на его лице стала еще шире. Он сжал мой подбородок еще сильнее, другой рукой роясь у себя в кармане. Затем он вложил что-то в мою ладонь, побудив зажать это в кулаке.

— Возьми это с собой домой. Они могут нам пригодиться.

Только на ощупь я понял, что это была связка из трех презервативов. По моей коже разлилось покалывающее тепло, посылая сигнал вниз моего живота. Зрачки Аспена расширились, когда он подался вперед, буквально касаясь своими губами моих.

— Если ты не собираешься поехать вместе со мной домой, то позаботься хотя бы о том, чтобы моя задница запомнила это лето.

Затем он отстранился, выпрямившись и попытавшись скрыть свое очевидное возбуждение, и молча ушел.

Я стоял, прислонившись к стене до тех пор, пока не услышал, как Аспен и его команда уехали. Он оставил мне лишь три презерватива, и я посмотрел на них, лежащих в моей ладони. А что, если я и в правду отправлюсь с ним домой? Невзирая на страх перед тем, с чем я могу там столкнуться, внутреннее желание сделать это росло во мне неконтролируемо. Возможно, Аспен даст мне шанс на продолжение? Слова, которые он сказал мне последними, давали мне надежду, что наши отношения могут получить развитие.

Если только я решусь покинуть свое убежище в горах.

Ощущая тяжесть на душе от раздумий, я направился в магазин, чтобы все же пополнить свои запасы. Необходимость в них стала уже менее ощутима, и я поймал себя на мысли, что мой разум уже все решил за меня.

Прошло около двух часов, прежде чем мое белье было выстирано и уложено обратно в сумку. Я взвалил ее на плечо и отправился в путь, намереваясь следовать к служебной дороге, которая вела непосредственно в мою хижину.

Я предположил, что было примерно около семи вечера. Так как дорога до моего дома занимала около двух с половиной часов, то на месте я должен был оказаться довольно поздно. Как только город оказался позади, я обнаружил, что отклонился от курса, следуя через тенистую местность к месту, где располагался лагерь Аспена.