Убежище в горах

Дальше вспомнился каждый близкий, интимный момент, и мне пришлось закрыть глаза и опустить голову на руль. Между нами всегда всё было грубо и агрессивно, но я никогда не боялся. Каждое прикосновение было выжжено воспоминанием на моей плоти. Каждый поцелуй всё ещё оставался на губах. Поздно ночью, когда оставался один, я всё ещё чувствовал обвивающие руки-верёвки, пока Хаксли втрахивал меня в матрас. Сырой голод в его глазах держался в поле моего зрения. Властность, с которой он контролировал каждый аспект наших сексуальных встреч, зарождала новое желание у меня внутри.

Всё это было потрясающе, но не являлось частью момента, который тронул что-то в моей груди. Таким моментом была нежность, с которой он позаботился о моих травмированных запястьях. Его лёгкая хмурость, когда он увидел то, что сделал. Мягкое нанесение алоэ и то, как он обвил меня рукой и притянул ближе.

В этот момент я понял, что мы перешли от простого секса к чему-то большему.

Но затем на поверхность вышла реальностью. Как бы это ни было великолепно, правда в том, что в Хаксли Демпси не было ничего простого. Разбираться с его исковерканным образом мышления было утомительно, и я не был настроен делать это постоянно. Девятичасовая поездка в машине дала мне достаточное представление о том, с чем я могу столкнуться, заставляя меня задуматься.

«Я думал, ты лучше этого».

Я действительно вёл себя как придурок?

— Чёрт.

Я нашёл в кармане свой телефон и нашёл номер Аннетт Демпси. Меньшее, что я мог сделать, это узнать, как у него дела.

Глава 21

Хаксли

Если бы тот парень искоса посмотрел на меня ещё раз, с таким выражением лица, я бы сорвался. Это была простая замена масла. Я даже не разговаривал с ним, и всё же, как только он получил обратно в руки свои ключи, он сбежал на другой конец мастерской, чтобы сесть на уши моему начальнику. Яд на его лице говорил мне всё необходимое. Он пытался добиться моего увольнения. Рассказывал чепуху и выставлял меня в плохом свете. Возможно, говорил ему, что я каким-то образом испортил его машину.

Когда он ткнул в грудь Биллу чек, который получил от кассира, я зарычал и отбросил в сторону свою измазанную маслом тряпку, намеренный пообщаться с шипящим придурком, пока ему не удалось вселить в голову Билла ещё каких-то идей.

Я пролетел по мастерской, сосредоточив взгляд на своей цели, сжав кулаки по бокам. Билл увидел меня краем глаза и запрокинул голову назад, закатывая глаза. Затем он подтолкнул мужчину, над машиной которого я работал, к его автомобилю, похлопав по спине.

Когда я приблизился, до моих ушей донеслись его слова.

— Я это исправлю, Льюис. Езжай.

Я сменил траекторию, намереваясь перехватить Льюиса раньше, чем он сядет в машину, но Билл физически сдержал меня и толкнул в стену мастерской. Он посмотрел мне в лицо холодным, предупреждающим взглядом и поднял вверх палец, прежде чем я успел заговорить.

— Я даже не хочу это слышать. Это четвёртый раз за эту неделю. Второй за сегодня.

— Что сказал этот придурок?

— Льюис не придурок, он ценный клиент. Он был расстроен, потому что на кассе не оказалось его сервисной карты, и в этот раз ему должны были поменять масло бесплатно. К тебе это не относится.

Я наблюдал, как задние фары Джетты Льюиса исчезают из мастерской.

— Я видел, как он смотрел на меня, Билл, я не идиот.

Билл сжал в кулаке мою рабочую рубашку, шипя:

— Хаксли, я принял тебя обратно на несколько дней в неделю, потому что знаю, через какое дерьмо ты прошёл, и думал, что ты заслужил перерыв. В одно время ты был хорошим работником, пусть и занозой в заднице. Если продолжишь такое с моими клиентами, я без проблем тебя отпущу. Единственный человек, который добивается твоего увольнения, это ты сам.

Билл сорвался в сторону двери к обслуживающей стойке в комнате ожидания и исчез. Я проверил время на настенных часах. Без четверти пять. Льюис был последним клиентом за день, так что я вернулся на своё рабочее место и прибрался, прежде чем ехать домой.

Ветер середины октября разметал свободные локоны волос вокруг моего лица, пока я шёл несколько кварталов до дома своей матери. Я поднял лицо к ветру, вдыхая и безрезультатно пытаясь уловить уличные ароматы.

В воздухе витал намёк на осень, но по большей части я чувствовал только выхлопные газы, бензин и резину, запахи чего липли к моему телу после проведённого дня в гараже, а ещё отчётливый, неопределённый запах самого города.

С тех пор, как я вернулся домой, мать позволила мне переехать в большой лофт над гаражом, пока я не найду жильё где-то ещё. Хоть лофт был отделён от основного здания дома — единственный доступ был с задней лестницы возле кухни — я всё равно был не один.

Я вошёл через заднюю дверь, надеясь пройти к лестнице незамеченным. Хоть наше воссоединение было долгожданным, оно также принесло больше воспоминаний, чем мне хотелось. И моя мать не умела закрыть тему, когда поднимались разговоры о Натаниэле.

К сожалению, когда я вошёл в дом, она сидела за кухонным столом, обхватив руками чашку чая.