Убийства на фоне глянца

– Это называется квадратурой круга, Гарсон. Уже для первой же детали мы не находим правильного места: откуда Вальдес взял столько денег? А какой вывод напрашивается, когда происхождение денег туманно?

– Что тут наверняка дело нечисто. И это мне известно, инспектор, я же не вчера родился! И вот еще что: а каким образом могла бы узнать про деньги бывшая жена? И какие у нее были гарантии, что она найдет деньги, если она понятия не имела, где они хранятся? Я ведь только и сказал, что было бы здорово, если бы к этому все свелось.

– Эти чертовы деньги и вправду окончательно запутали ситуацию. Что вы скажете о работе, которая нас сегодня ждет? Вот представьте себе, что мы обнаружим пару случаев, когда Вальдес в своей программе от души полил кого-то грязью, – ну прямо-таки шикарнейших случаев. Обиженный решил отомстить за публичный позор – и Вальдеса прикончил. Версия вполне правдоподобная, но ее опять же никак не свяжешь с деньгами, будь они неладны.

– Если так рассуждать, то мы должны заниматься только поиском источника этих денег, а все остальное отодвинуть в сторону.

Я скатала из кусочка хлеба маленький шарик и щелчком отправила его в полет. Настроение у меня было хуже некуда.

– А вы думаете, я знаю, как нам теперь быть?

– Не отчаивайтесь, инспектор. Во время одной из проверок всплывет что-нибудь и про эти деньги, сразу станет понятно, откуда они, да и многое другое. Беда в том, что сами по себе деньги не имеют ни лица, ни глаз, ни даже сердца… Их путь чертовски трудно отследить.

– А вот вы убили бы человека за сто миллионов?

– Вальдеса я прихлопнул бы даже за жалкие сто тысяч. И даже даром, уж можете мне поверить.

Я рассмеялась и наконец доела свой чулетон[17]. Пока мы ждали кофе, младший инспектор сказал:

– А вы знаете, что здесь частенько ужинал Хемингуэй?

– Да, и напивался.

– Эх, какие времена были! Тореро, Ава Гарднер, игорные дома, роскошные автомобили…

– Чистая мифомания, и ничего общего с реальностью все эти легенды не имеют. А вы заметили, кстати, что сейчас в Мадриде кругом только и видишь служащих международных компаний и министерских чиновников?

– Ничегошеньки-то вы не понимаете, инспектор, никакого полета воображения! Хемингуэй был мужиком что надо.

– Образованный турист.

Гарсон принялся ворчать себе под нос:

– Да уж, конечно, и Ава Гарднер – всего лишь миленькая девушка. Главное – сказать что-нибудь поперек, и больше ничего.

Я внимательно на него посмотрела. Никогда не слышала, чтобы он так мечтательно говорил о подобных вещах. А еще я подумала, что когда-то Гарсону страшно хотелось прогуляться по Гран-виа с какой-нибудь красоткой, или побывать на премьере фильма вместе со знаменитыми актерами, или стать прославленным тореро, чтобы в его уборной толпились американские миллионерши, накачавшиеся виски и сходившие по нему с ума. Но если такие мечты и преследовали его когда-то, все это, разумеется, осталось в далеком прошлом, и сегодня Гарсон – просто пожилой мужчина, падающий с ног от недосыпа и болтающий о славном прошлом, которого он и знать-то толком не знал.

– Я бы вам посоветовала отправиться в гостиницу и устроить себе сиесту. А я позвоню, когда покончу с делами на телестудии. Договорились?

– Я приехал сюда работать.

– Отлично. Тогда это будет не совет, а приказ. Не хочу весь остаток дня терпеть ваше дурное настроение только из-за того, что вы не выспались.

Ему пришлось подчиниться. А я вернулась на студию “Телетоталь”, где меня уже дожидалась милая Магги.

Как легко догадаться, за прошедшее с нашей утренней встречи время манеры ее лучше не стали. Она едва кивнула мне в знак приветствия и повела в архив. Он помещался в маленькой комнате, где стоял один стол с компьютером. По стенам высились стеллажи с архивными материалами. Магги уселась перед монитором и спросила:

– Так чего вам надо-то?

Я закурила и бросила на нее уничтожающий взгляд. Сделала одну затяжку, вторую… И продолжала молчать. Она впервые занервничала.

– Что-то не так? – спросила Магги, и в тоне ее поубавилось наглости.

– Послушай, Магги, мне тоже не слишком нравится наша жизнь, и меня тоже выводят из себя некоторые радости нашей цивилизации. Так вот, поскольку сама я человек не сказать чтобы добрый и мягкий, буду тебе весьма признательна, если ты сменишь тон и начнешь наконец мне помогать. Иначе я могу заподозрить, что ты каким-то боком причастна к убийству Вальдеса и пытаешься ставить мне палки в колеса.

– Я? Да мне все…

– Да, знаю, все это тебе до фени, но ты готова всячески мне содействовать. Только скажи на милость, какого дьявола я буду пытаться что-то найти в этом компьютере, если не имею понятия, что там есть. Это ты должна сориентировать меня, ты должна подумать и выбрать те случаи, которые вызвали скандалы или резкие протесты, иначе говоря, которые сильно кого-то задели. Понятно излагаю?

– Да, – ответила Магги, и во взгляде ее я уловила что-то новое. Наконец до нее дошло, что я не собираюсь с ней чикаться. Она почувствовала, что я умею как следует надавить, и это ей, безусловно, понравилось.

– Ладно, вас устроит, если мы вернемся на три месяца назад?