Убийства на фоне глянца

– Хотите верьте, хотите нет, но тут сведения добывала не я. К Вальдесу явился некий фрилансер и принес их в клювике. Шеф ему классно заплатил. А доброволец добыл даже фотографии: несчастный ребенок с узенькими такими глазенками улыбается в камеру. Удар был что надо – даже особый скандал не разгорелся; все молчали из чувства милосердия. Но понятно, что фабрика ее прогорела, леди перестала интересовать нашу прессу, магазины ее, по крайней мере в Мадриде, теперь переходят в новые руки. Говорят, помещения хотят купить хозяева новой сети быстрого питания – на основе традиционной испанской кухни. Ну, сами знаете, чечевица с чорисо и косидо в картонных мисках. Может, у них что и выгорит, сейчас ведь каждый выдумывает что может.

– Напечатайте мне копии и с этого тоже.

Она заметила, как изменилось мое лицо, отразив бушевавшее у меня в душе возмущение.

– Вам вся эта возня кажется тошнотворной, так ведь?

– Если честно, Магги, я никак не могу взять в толк, что здесь делает молодая женщина вроде вас.

– Жить-то надо. У многих моих друзей вообще нет никакой работы. И Вальдес мне помог, посмотрим, повезет ли мне так еще хоть раз.

– Идите раздавать рекламные листовки, или поступите на службу в какую-нибудь неправительственную организацию, или запишитесь в женский легион – да что угодно, лишь бы не участвовать в этом паскудстве.

– Может, конечно, то, чем мы занимаемся, и называется паскудством, да только и герои наши – не монашенки из ордена милосердия. А вас не возмущает тетка, которая хочет выйти замуж за богатого мужика только ради его денег и не способна хранить ему верность, хотя бы в самом начале? А что вы скажете про типа, который мотается по всему миру и всюду занимается аферами, но при этом надеется, что публика только посмеется над его милыми проказами? Я уж не говорю про мамочку, которая мечтает иметь большую семью, а своего ненормального ребенка отсылает с глаз подальше, на самую высокую гору в Европе, чтобы он там сгнил и не мешал ей! Это тоже паскудство!

– Но вы здесь с ними на одном уровне.

– Мы делаем свою работу, у вас, полицейских, тоже есть от чего поморщиться!

Я опустила голову, пытаясь взять себя в руки. Будь я в здравом уме, никогда не ввязалась бы в подобный спор.

– Есть что-нибудь еще?

Она отвернулась от меня, всем видом своим выражая раздражение, и снова застучала по клавишам.

– Не знаю. За последние три месяца это были самые громкие истории. Ну, можно прибавить еще одного тореро, которого Вальдес публично обозвал пошляком, или актрису – мы пронюхали, что она сделала две пластические операции… Но этого вряд ли достаточно, чтобы убить человека. Хотя, как я поняла, нас бы вы поубивали и за куда меньшие грехи.

– Не люблю пачкать руки.

Она смотрела на меня со злобой, мои слова задели ее за живое. Я протянула ей визитную карточку:

– Наша встреча оказалась не столь уж приятной, однако я должна признать, что вы мне очень помогли. Позвоните по этому телефону, если что-то еще придет в голову. Напоминаю, это ваш гражданский долг.

– Если и позвоню, то только из чувства долга, потому как никакого удовольствия от помощи вам не получаю.

Пока я добиралась на такси до гостиницы, сердце мое так колотилось, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Я терзалась. Ну как я могла быть настолько неуклюжей, настолько глупой, настолько самонадеянной, настолько обидчивой – короче, вести себя как полная идиотка и тупица? Кто я такая, чтобы выносить кому-то нравственный приговор и, кроме того, высказывать человеку собственное мое мнение о нем прямо в лицо? Неужели так только что вела себя инспектор Деликадо, известная коллегам своей ироничностью, выдержкой и вежливостью? Я готова была обозвать таксиста педрилой, чтобы он дал мне по морде, и тогда я получила бы по заслугам. Магги проявила незаурядную сообразительность, отобрав в архиве случаи, которые могут нам пригодиться. И все они содержали мотивы, существенные для нашего расследования! Кроме того, девушка была на свой манер любезна. Мне даже понравились эти ее пиратские украшения и волосы цвета паэльи! И что же? Я ринулась в бой, вооружившись самыми плоскими представлениями о нравственности. Вдруг из каких-то тайных щелок полезли наружу отголоски религиозного воспитания. Судить других – любимое занятие напуганных кретинов! Кроме всего прочего, этот внутренний порыв – не то монашеский, не то левацкий – мог повредить расследованию. Вряд ли после сцены, которую я ей устроила, Магги захочет тратить время на наше дело и позвонит мне, чтобы сообщить новые детали! В общем, я села в лужу, по-настоящему села в лужу, или, как выразилась бы эта самая Магги, дико лопухнулась.

Из гостиничного бара я позвонила Гарсону, и минут через десять он спустился вниз – только что приняв душ и переодевшись. После отдыха он излучал хорошее настроение.

Я встретила его, держа в руке стакан виски со льдом.

– Ну, как у вас прошла встреча в телестудии, инспектор?

Вместо ответа я протянула ему материалы, которые отпечатала мне Магги.