Убийства на водах

Печорин с Вернером ушли от Фадеевых в приподнятом настроении. По дороге Печорин не удержался все же от комплиментов пиитическому дарованию доктора. Последний тотчас же обиделся, сочтя это злой иронией, и, наскоро попрощавшись, удалился, прихрамывая больше обычного. Печорин же отправился к себе, уже привычно раздумывая о сложности и противоречивости натуры человеческой. Доктор, которого числят в Пятигорске одиноким философом и циником, сочиняет нежные и страстные любовные поэмы, занудный толстячок Раевич подозревается в кровавых преступлениях… Хотя, может, им все-таки стоит вычеркнуть маменькиного баловня Базиля из списка — ну какой из него головорез? Однако тут же Печорин вспомнил Раевича за карточным столом — молчаливого, скупого на жесты, со взглядом, полным такой напряженной страсти, что его соперникам становилось не по себе. Да, в Базиле как будто жило два человека, две сущности. Впрочем, возможно, в каждом из нас спит таинственный, разрушительный другой и при определенных обстоятельствах le monstre может проснуться…

Несмотря на невеселые размышления, Печорин легко заснул, прекрасно выспался, долго пил на террасе кофе и читал «Cinq-Mar»21 де Виньи, а затем, решив совершить моцион перед обедом, направился на гору к Скорбищенскому храму. Ему хотелось еще раз увидеть дьякона, а при возможности и поговорить с ним. Но в храме в этот час было пусто, и Печорин ушел ни с чем. Он решил зайти к доктору, повиниться за вчерашнее и пригласить отобедать вместе в Ресторации. Но Вернера дома тоже не оказалось, и Печорин пошел по направлению к бульвару.

Вдруг за спиной его раздался громкий женский голос, окликавший его по имени. Повернувшись, он увидел раскрасневшуюся от быстрого шага служанку тетушки Серафимы Михайловны, которая, не обращая внимание на приличия, кричала во все горло: «Господин поручик, господин Печорин, барыня за вами послала, с Варварой Александровной несчастье!»

Она еще что-то тараторила, но Печорин, уже не слушая, рванулся, оттолкнул попавшую ему под ноги девушку и бегом припустил по направлению к Вариному дому. «Господи, только бы жива, только бы жива! — билось в его голове, — Я жалкий глупец, мерзавец — сидел кофии распивал, ребусы решал, списки составлял, а надо было сидеть возле Вареньки неотлучно, булавкой себя к ней пристегнуть! Господи, только бы жива!»

Печорин, споткнувшись о порог, почти влетел в дом тетушки и без стука ворвался в спальню. Варя, живая и на первый взгляд невредимая, склонилась над тетушкиным ложе. Но сама тетушка на своем кресле возвышалась справа от изголовья постели, а слева хлопотала Доротея Адамовна Красинская. На подушках лежал Станислав, которого, впрочем, нелегко было узнать, так как левая половина лица его была багрово-красной, кожа на щеке ободрана и глаз заплыл. Сейчас Красинский весьма мало напоминал беломраморного Апполона.

— Варя, милая моя, как ты? Что стряслось? — Печорин обнял и прижал к себе сестру.

— Со мной все в порядке, Грег, и это благодаря господину Красинскому. Он сегодня — без всякого преувеличения — спас меня от смерти!

И Варя, то и дело с нежностью поглядывая на израненного Станислава, рассказала, что они утром небольшой компанией отправились на прогулку верхом, в сторону Провала. Она ехала на хорошо знакомой лошади, каурой Диане. Вдруг из травы прямо перед кобылой вспорхнула крупная птица, лошадь испугалась и понесла. Варя — хорошая и хладнокровная наездница, но впереди виднелся крутой и широкий овраг, Диана мчалась прямо к обрыву и не было, кажется, никаких шансов успеть ее остановить. Все участники кавалькады онемели от ужаса и только Красинский, который ехал чуть впереди, не растерялся, пустил своего Черкеса карьером вперед. Со стороны казалось, будто он убегает, а Варя его преследует во весь опор. Давая постепенно себя нагнать, Станислав стал поворачивать свою лошадь в сторону и, надвигаясь, напирал на плечо Дианы чтобы та свернула с опасного пути. Но овраг неминуемо приближался. Тогда Красинский бросил стремена, прыгнул и ухвативши Варину лошадь под уздцы, всем телом повис на поводе. Диана, не сразу сбросив скорость, волокла его несколько саженей по жесткой земле, но опасность слететь в овраг миновала. Варя и обе лошади не пострадали, а герой-спаситель ободрал себе бок, руку, лицо и, как считает Вернер, сломал пару ребер.

— Ничего опасного, как доктор сказал, — прервал Варин вдохновенный рассказ Красинский, — но видно было, что говорить ему трудно, он с трудом шевелил левой половиной рта.

— Молчи, молчи, доктор велел тебе лежать и не разговаривать! Дай Бог все скоро заживет, — Доротея Адамовна, оттерев сыну лоб, тем же платком промокнула выступившие слезы.

— Я премного благодарен Вам, сударь, — обратился Печорин к раненному, — никогда не забуду Вашу смелость и благородство. Я надеюсь, мы еще поговорим, когда состояние Ваше улучшится! От всего сердца желаю Вам скорейшего выздоровления, — Печорин кивнул головой и вышел из спальни.

Варя вышла за ним, сияя глазами: