Убийства с уведомлением

– А мне мало быть кем угодно. Имеет значение лишь то, сколько тебя будут помнить после смерти, и я нашел свой способ намертво вписать свое имя в историю человечества. И ты мне в этом очень помогла.

Катя молчала, ей больше нечего было сказать, ни Пророку конкретно, ни целому миру в целом.

– Слушай, прежде чем мы попрощаемся, сделай одолжение, выгляни в окно и посмотри вниз. Возможно, у тебя получиться рассмотреть кое-что интересное.

Катя просто сидела на стуле, смысл происходящего до нее доходил с трудом.

– Ну же, это не сложно, и после этого, я обещаю, ты обо мне больше никогда не услышишь.

Даже сама не зная зачем, может быть просто, чтобы перестать слышать этот голос девушка встала с кресла и направилась к окну.

***

Зверь чуял добычу, удерживать его становилось все сложнее. Это было и не нужно. В ночной тиши даже нормальный человеческий слух смог бы различить звук открывающегося всего в нескольких метрах под ними окна, не говоря уже об их многократно усиленном восприятии Зверя.

Используя глаза Зверя словно зум в камере, Он мог различить каждую морщинку на усталом Катином лице, боязливо высунувшемся из окна, и осматривающегося. Она же ни за что не смогла бы различить даже его силуэт на фоне затянутого облаками ночного неба, даже если бы и додумалась посмотреть вверх.

Он застыл. Он чувствовал каждую клеточку своего организма. Это было великолепно. Полный контроль. Человеческое тело – поистине творение Высших сил. Использовать этот дар, лишь для того чтобы удовлетворять свои низменные потребности – преступление, заслуживающие смерти.

Он был живым примером самого большого парадокса нашего мира: с одной стороны, человеческая жизнь – бесценна, с другой – убивай людей хоть пачками, ничего не измениться.

Он знал ценность человеческой жизни, но ценил ее меньше жизни муравья.

– Тот, кто не живет – уже мертв.

Зверю понадобиться лишь несколько секунд, чтобы добраться до девушки. Осталось выбрать наиболее подходящий момент.

***

Катя ни черта не могла разобрать, что происходило там внизу, восемью этажами ниже. В эту ночь даже луна не светила, а освещение уже давно выключили. Она покрепче схватилась за раму окна, пытаясь высунуться их него еще на пару сантиметров.

– Я ничего там не вижу.

– Посмотри повнимательнее. Неужели ты не видишь!? Прямо под тобой, на асфальте. Очень немногим дано увидеть место своей будущей смерти.

«– Откуда доноситься этот голос!?»

– Мне было интересно, сможешь ли ты, или вообще кто-нибудь, УВИДЕТЬ.

Катя ощутила прикосновение, сперва почти нежное, и ее рука оказалась зажата в тисках конечностей другого существа, которое можно было назвать человеком лишь с натяжкой. Ее мозг просто отказывался верить в такое, законы гравитации не действовали на него.

Он почти, что сидел на стене, разве что самую малость, поддерживая себя левой рукой за выступ, а правой намертво вцепившись в Катину руку. Вестибулярный аппарат начал давать сбои, выдав стандартную реакцию приступа головокружения и рвоты. Девушка перестала понимать, где низ, как будто она резко оказалось под толщей воды.

– Все-таки жаль, что апостола из тебя не вышло. Зато мученица получиться просто великолепная.

Паники не было, страха тоже. Только шок, ощущение свободного падения и асфальт.

Глава 13. Прокурор

В эту ночь генеральному прокурору Харьковской области заснуть было не суждено. Уже должно было начать светать, но понять это, смотря в окно, выходившее на запад, было трудно.

Перед ним стояла початая бутылка «Jameson». Смотря на нее и не зная больше чем себя занять, Георгий Константинович задался извечной дилеммой: наполовину пуста или же полна эта бутылка? Решив, что единственный способ решить этот вопрос – это опорожнить бутылку, он налил себе очередной стакан. На два пальца, без льда, и уж тем более без колы. Нечего было портить вкус благородного напитка.

«Хорошее виски – приятная вещь. Одно из самых приятных явлений жизни» – так сказал Хемингуэй *Прощай оружие*. Блаженно думал ген прокурор, поднося стакан ко рту и ощущая его насыщенный аромат.

С этим высказыванием великого писателя спорить было трудно, тем более когда все вкусовые рецепторы, расположенные в полости рта, просто вопили от восхищения и требовали продолжения банкета. Но допить этот стакан, Георгию Константиновичу было не суждено.

Он слышит шаги детских ножек, и периферийным зрением замечает движущуюся вниз по лестнице пижаму с рогом на голове. Злиться на себя за то чувство раздражения, что он испытывает при мысли о том, что не сможет прямо сейчас допить заслуженный им виски.

На пороге кухни появляется единорог. Георгий Константинович вспоминает, что когда у Нади только появилась эта пижама, из которой она теперь не выпазит иногда даже днем, то он искренне охреневал когда, посреди ночи видел движущиеся по дому розовое нечто.

– Что Единорожек, тоже не спиться? – сказал ген прокурор пытаясь придать голосу максимальную нежность, которую вообще могла позволить ему его работа.

– Пап, – сказала Надя хныча, и протирая сонные глазки. – Мне приснился очень плохой сон.