Убийства в Белом Монастыре

А Карл настаивал: знаешь, мол, зачем Бохун повез ее туда? И если я ему не верю, тогда мне надо самому поехать туда и посмотреть. Сказал, что ехать нужно ночью, чтобы застать всех врасплох. Она-де будет в том мраморном домике, ну а мне останется лишь пройтись там да в окошко заглянуть. Они там оба будут…

И я не знал покоя, не мог ничего делать, пока не поехал. Но у меня были проблемы с машиной, потому что вентилятор сломался и мотор стал перегреваться, да еще радиатор потек или вроде того…

Ну вот, я подъехал и заметил, что моя машина не оставляет следов, потому что прямо над дорогой ветви деревьев, а снега совсем немного. И я остановился там, под навесом. Еще подумал, где там этот мраморный домик, о котором они говорили, и увидел, что двигатель снова перегрелся. Решил выйти и охладить его снегом. Вышел, значит. Снял большую серебристую штуковину, которая сверху на крышке радиатора была. Она оказалась чертовски горячей, но я был в перчатках. Было темно, и тут я вдруг услышал, как кто-то рядом шепчет, там, на крыльце».

– А теперь включите воображение, – коротко произнес Г. М.

«Даже тогда она не знала, кто это. Я не поднимал головы. И не знал, куда я иду, просто следовал за ней. Мы поднялись на несколько ступенек, она впереди, а вокруг было темно, и она говорила не переставая, пока мы не оказались в спальне, а там она обернулась и поняла, кто я.

Я сам не понимал, что делаю. Я ударил ее, потом еще и еще раз той штукой, что держал в руке. Не могу сказать, сколько раз я ее ударил. Не помню. Но когда она затихла и перестала двигаться, я сразу пожалел о содеянном. Пытался привести ее в чувство, но она не шевелилась. Пришлось снять перчатки и посмотреть, что с ней. Руки мои были в крови; я понял, что она мертва.

Не помню, что я делал потом, разве что у меня хватило ума посмотреть, нельзя ли где-то вымыть руки. Я боялся, что по дороге обратно в Лондон какой-нибудь бриташка-коп остановит меня, чтобы взглянуть на права, а у меня руки в крови. Я стал искать ванную, но не мог найти ее, так как было темно. Потом я столкнулся с кем-то впотьмах и испугался.

Думаю, прошло достаточно много времени, потому что после того как я нанес ей все эти удары, я долго сидел рядом с ней и шепотом разговаривал. А потом, значит, наткнулся на кого-то в темноте, испугался и вернулся. Мне хватило ума сунуть перчатки и ту штуку с радиатора в карман, и затем я снова спустился на крыльцо. Я понимал, что, если услышат шум мотора, то, возможно, выйдут, потому что наверняка та женщина, с которой я встретился, всех уже подняла. Дорожка, на которой стояла моя машина, чуть спускается в сторону шоссе, и мне оставалось снять ее с тормоза и толкать до выезда на шоссе».

– Вот почему, – сказал Г. М., – было слышно, как подъезжает машина, но не было слышно, как она отъезжает, что подтвердило предположение Томпсона, будто это Джон Бохун. Вообще-то, теперь мы знаем, что Джон вернулся только в пять утра, когда Томпсон все-таки уснул. Вы, вероятно, помните, что я спрашивал его об этом.

Однако продолжим. Вы уже поняли, что кусочек серебра, тот маленький треугольник – ключ ко всей истории, он отломался от фигурки с радиатора. Джон подобрал его рядом с телом Тэйт, не зная, что это, но других подсказок у него не было. Когда он понес тело Тэйт в павильон, то подумал, что ему ничего не грозит. Потом он взвился, увидев, как Поттер замеряет следы, и…

– Сейчас он чувствует себя хорошо, – тихо сказала Катарина.

– Гм-гм. Ну, он все еще не горит желанием признать, что он натворил, но на свой безумный лад он вложил ключ к разгадке в свою руку, прежде чем нажать на курок. Понимаете? Он услышал, что приехал великий Старший Инспектор Мастерс, всевидящее око Скотленд-Ярда, и понадеялся, что Мастерс пронзит взглядом кирпичную стену и поймет, что произошло.

Ну и вот! Когда Морис уже сплел для нас свою байку, я начал смутно подозревать Эмери. Но я не знал, каким оружием он пользовался. Мастерс же еще ничего не сказал про тот кусочек металла. Не имея против Эмери вообще никаких улик, я не мог его спугнуть. И я решил лишь понаблюдать за ним столько, сколько получится. На тот момент он был в доме – но как друга Райнера его тут же выдворил бы Морис, если бы Мориса не привели в благодушное настроение. А потом мы его потеряли. Он даже якобы отсутствовал на месте преступления, когда оно было совершено, и я не мог задержать его как свидетеля для допроса.