Убийства в «Маленькой Японии»

Кожа моего собеседника имела коричневатый оттенок ореховой скорлупы, волосы ниспадали на плечи. С его крепкой шеи свисала толстая золотая цепочка с подвеской в виде миниатюрного арабского кинжала. Цепочка явно была частью его уличного камуфляжа, голова сидела на массивных плечах, а бицепсы выглядели основательно накачанными. При росте в шесть футов весил он примерно двести десять фунтов. То есть, имея дюйм преимущества в росте, я проигрывал ему фунтов двадцать в весовой категории. У него было плоское и смуглое лицо азиата, но не китайца. Даже мне оказалось трудно сразу определить его национальность.

– К кому вы приходили?

Его правый глаз неожиданно дернулся.

– Это вас не касается.

Несмотря на все старания, бейсболка не сидела на нем так, как на обычном уличном хулигане. А футболка и брюки выглядели купленными буквально только что, еще сохранив магазинные складки, от которых здешние юные пижоны стремились избавиться как можно скорее. В общем, он так же походил на члена одной из местных уличных банд, как я – на Русалочку.

– Послушайте, я – человек мирный. Мне хочется вам верить. Но если вы немедленно не представитесь, нам предстоит гораздо более серьезный разговор.

– А я вынужден повторить – вас это не касается.

– Еще как касается! Вы разговаривали с моей маленькой дочерью.

– Да пошел ты! – И он повернулся, чтобы уйти.

Но я-то знал, что этот тип шнырял по коридору моего дома, топтался у моей двери, приближался к моей дочери. Уже только за это он, как я полагал, заслуживал хорошей взбучки, чтобы в следующий раз трижды подумал, прежде чем совершить нечто подобное.

– Не надо так спешить!

Но когда я схватил его во второй раз, он с такой же элегантной легкостью освободился, развернулся на левой ноге и резко направил ребро правой ладони в сторону моего горла. Классический боевой прием. Еще несколько дюймов, и он проломил бы мне гортань, не успей я поставить блок. Я имитировал ответный удар в челюсть, а стоило ему начать уклоняться от него, нанес настоящий хук, которого он не мог ожидать. Боевые искусства без уличной практики хороши, если заниматься ими на матах в спортзале. В реальном же мире такой спортивный «боец» может сильно пострадать и даже погибнуть. Лишь при правильном сочетании одного с другим можно добиться преимущества над врагом (хотя нельзя забывать, что и для такого «искусства» необходимы талант и правильно развитые инстинкты). Отец внушил мне это еще до того, как я начал свои занятия карате в Токио.

Удар чуть не сбил «китайца» с ног, но он устоял и оправился от него очень быстро. Причем ответил комбинированным маневром руки и ноги. Это было не карате и не дзюдо, а я чуть не лишился глаза. Пришлось отступить на шаг.

– Держись подальше от моего дома, мразь!

– Ты и так уже по уши в дерьме, ублюдок! Уноси отсюда ноги, и я пока оставлю тебя в живых!

Теперь меня словно ударили по ушам. В его последней фразе вдруг отчетливо прозвучал легкий иностранный акцент. Не китайский, не малайский и не более отрывистый корейский. Японский. Я имел дело не с грабителем и не с педофилом. Он явился по мою душу. С Японией меня связывало слишком многое, даже если не иметь в виду место преступления прошлой ночи.

– Чего тебе надо? – спросил я.

– Разделаться с тобой и закатать в асфальт.

– Это будет не так просто.

До меня донесся звук застежки на липучках. И в следующую секунду в его правой руке блеснула сталь. Нож. Холодок пробежал у меня вдоль позвоночника, но одновременно я почувствовал прилив адреналина. Я ненавижу ножи – излюбленное оружие всех подонков. Обоюдоострый клинок был с одной стороны зазубрен, а явно выполненная на заказ удобная выемка для большого пальца в рукоятке свидетельствовала о том, что мне придется иметь дело с профессионалом. Зазубренное острие не просто режет. Оно безжалостно кромсает плоть.

Я чуть пригнулся, расслабился и подался плечами вперед, не сводя глаз со зловещего металла. «Китаец» сдвинулся вправо и имитировал выпад. Стало по-настоящему страшно. Но недаром говорят: испытай страх, преодолей его – и победишь. Пренебрежение страхом чревато смертью. Мне ведь часто доводилось наблюдать уличную поножовщину. Я уклонился от ложного замаха, перемещаясь в противоположную сторону, внимательно наблюдая за ножом и движениями ног противника. Его губы скривились в ухмылке.

– Что? Желание поговорить уже пропало?

Но я пропустил его слова мимо ушей, полностью сконцентрировав внимание на ноже. Не ответил ухмылкой на ухмылку, колкостью на колкость. И только такая полная концентрация на одном предмете спасла мне жизнь. Он рассчитывал, что я отзовусь, и, стоило поддаться искушению, меня ждала неминуемая смерть.

Тот, кого Дженни назвала «китайцем», внезапно изогнул кисть, и нож мгновенно перелетел из его правой руки в левую, а удар был нанесен точно в то место, где я мог оказаться через мгновение. Ничего подобного я прежде не видел. Ничего хотя бы отдаленно похожего. Возникало ощущение, будто нож атаковал меня сам по себе.