Убийства в поместье Лонгер. Когда я в последний раз умирала

Миссис Брэдли перегнулась через каменную балюстраду и внимательно посмотрела вниз, на еще не законченный пруд для золотых рыбок.

— И кусочки мозга, полагаю, — пробормотала она себе под нос. — Очень интересно.

— Никакого мозга вообще, — буркнула старая леди, неправильно поняв собеседницу. — Тупоголовый, узколобый, злобный тип, вечно в неприятно воинственном состоянии интоксикации или в состоянии услужливости, которая никогда, как показывает нам история, не дорастала до доброты к собственной жене. Бедная несчастная женщина! Ничего удивительного, что она воспользовалась своим шансом, когда его увидела.

Миссис Брэдли удивленно посмотрела на миссис Паддикет, а затем, изучив один из орнаментальных каменных шаров на балюстраде, спросила:

— Вы так считаете?

— Раньше у нас было две резных каменных фигуры на верхушке лестницы, — произнесла миссис Паддикет, не обратив внимания на вопрос, — но Амарис убедила меня убрать их.

— Я сказала, что у меня от них шея болит, — сообщила Амарис, в этот момент стоявшая у входа в парк в компании Присциллы, Селии и Гилари. — Они были мерзкие. Если вы хотите посмотреть сами, то сейчас они в гараже, позади старого кресла.

— Позади чего? — спросила изумленная миссис Брэдли.

— Я могу перестать использовать кресло и заказать новое, если захочу? — резко проговорила миссис Паддикет. — А если честно, то у старого не было резиновых шин.

Миссис Брэдли кивнула и неожиданно подняла небольшую чашу в виде полусферы, стоявшую на полу террасы между двумя каменными балясинами, после чего аккуратно положила ее на вершину одного из шаров. Утвердив ее там, к собственному удовлетворению, она уже собралась отступить, когда ее каблук зацепился за колесо кресла. Пальцы миссис Брэдли соскользнули с гладкого бока чаши, и она упала на дорожку водяного парка с хрустом разбиваемой керамики.

— Ну вот, — вздохнула миссис Брэдли, — что получается, если возиться с вещами, которые тебя вообще не касаются.

Она извинилась со всей искренностью, и компания двинулась прочь под едкие замечания тетушки Паддикет по поводу неуклюжести людей, от которых другие вправе ожидать некоей разумной аккуратности.

Хилли-Лонгер была маленькой старинной деревушкой с церковью норманнской эпохи, которую возвел, предположительно, один из строителей аббатства Крайстчерч. Дорога к ней тянулась через поля, затем цепляла край леса, а поскольку день был хорошим и всех радовала сама мысль о каких-либо переменах, которые позволят отвлечься от дневной рутины тренировок и полицейских допросов, то было принято единодушное решение идти пешком.

Когда они добрались до окраины деревни, миссис Брэдли ухитрилась получить ценную первоначальную информацию о таинственных событиях прошлых недель. Она узнала среди прочего истинную историю сбора семейства в Лонгере, услышала о двух случаях, когда испачканное кровью метательное копье нашли на спортивной площадке; ей доложили о ночных страхах Присциллы Йеомонд и о полуночных изысканиях Клайва Браун-Дженкинса. Не избежал ее внимания и факт обнаружения тела на дне пруда. Но более всего прочего она наслаждалась тем, что ей удалось сформировать четкое мнение о том, что́ каждый думает обо всех остальных и почему именно он так думает. Рассказ о том, как Тимон Энтони сначала предложил брак Присцилле Йеомонд, потом Амарис Кауз, а затем попытал удачу с юной, но разумной Селией Браун-Дженкинс, заинтересовал ее ненадолго. Каждая из девушек ответила отказом.

— С Маргарет он тоже говорил, полагаю, — пробормотала миссис Брэдли, рассматривая девушек с тем, что должно было выглядеть эксцентричной улыбкой, но более напоминало ухмылку, с какой аллигатор на берегах Нила может наблюдать за приближением полного и беззаботного ребенка.

— Маргарет отказала ему сто лет назад, — сообщила Присцилла. — Она написала мне и рассказала обо всем еще до того, как мы сюда приехали. Раньше он приходил к ним часто, но после отказа совсем перестал появляться.

— Кто из этих людей когда-либо бывал в вашем доме, дитя? — спросила миссис Брэдли, умело отделяясь от остальных в толпе, заполнявшей ярмарку. Она держала Маргарет за руку и аккуратно тянула ее в сторону палатки предсказательницы.

Предсказательница, симпатичная дева лет двадцати, радостно приветствовала их, и миссис Брэдли вручила ей пять шиллингов.

— Подумайте пока, — сказала она, останавливая Маргарет красноречивым жестом. — Мне хочется, чтобы вы были уверены в своих словах. Мадам, — она зловеще улыбнулась чернобровой Медее за столом, — вам не будет трудно подождать пять минут?

— Как угодно прекрасной леди, — ответила сивилла с льстивой усмешкой.

Миссис Брэдли окинула ее взглядом доброжелательно настроенной акулы, после чего хозяйка палатки шагнула назад и отвела нахальные карие глаза. Маргарет села на один из двух маленьких стульев и поставила локоть на стол. Вспоминая имя, она произносила его вслух, а миссис Брэдли фиксировала его в своем объемном блокноте под таинственным заголовком.