Убийства в тумане

Участь, уготованная мне графом, была незавидной. Отец Фаи, такой же ментальный маг, как она, и как все в их роду, начиная от первого бастарда-Ферроу, знал, что я приду к его дочери, и подготовил для меня ловушку. Он даже не пытался скрыть в своих мыслях планы на меня: наш общий ребенок, соединив в себе гены обоих родителей, мог бы стать действительно сильным ментальным магом, гораздо сильнее Фаи и, уж тем более, его самого. После родов я должна была или смириться и подчиниться ради своего ребенка, или умереть. Мысленно посмеявшись над планом, которому не суждено было осуществиться, я отметила, что темнота за пределами очерченного светом фонарей круга становится все гуще, и вместо борьбы с Артуром Ферроу потянулась к сознанию его дочери. Зачерпнула силы из подаренного Томасом накопителя, едва не выдала себя довольным вздохом, ощутив такой знакомый вкус магии — похоже, мой палач наполнил бриллиант сам. И наконец, дождавшись, когда погаснут звезды, а Тень вокруг сомкнет свою пасть, захлопывая ловушку, безжалостно обрубила поводок, тянущийся от графа к стоящей за моей спиной Фае.

Мы тоже знали, что Артур Ферроу придет за мной.

Отвернувшись от согнувшегося пополам из-за магической отдачи графа, я растянула свой ментальный щит на ошарашенную неожиданным и совершенно незнакомым ей чувством свободы Фаю, краем глаза следя, как замыкается вокруг нас сильнейший защитный купол Линарда. Ловчий, несмотря на кажущуюся безалаберность, не зря звался боевым магом — ни один из раздавшихся с трех сторон выстрелов нас не задел. За спиной Фаи сквозь Тень прошел еще один силуэт, и я улыбнулась припозднившемуся вампиру — темные гончие наконец-то собрались вместе.

Ферроу появление еще одного действующего лица тоже заметил — не зря я убеждала Тома, что ему нельзя появляться раньше, чем Ловчий захлопнет капкан. Граф дернулся, ощутив чужое сознание, нашел взглядом мало похожего сейчас на себя палача, рванул из кармана телепорт и попытался уйти, но не смог. Линард, так и не появившись на нашем уровне реальности, оставался незамеченным для объединенных сил двух ментальных магов, но надежно удерживал всех присутствующих в пузыре Тени.

Мысленно я пожелала Тому приятного аппетита, и по раздавшемуся уже наяву довольному смешку Бледного Ужаса поняла, что меня услышали. Удивленный возглас одного из охранников графа, тоже заметившего новое действующее лицо, сменился быстро оборвавшимся криком ужаса и булькающим хрипом.

Стоявшая передо мной Фая дернулась и попыталась обернуться.

— Хочешь поучаствовать в расправе? — предложила я. Девушка замотала головой.

— Нет, я…

— Тогда просто закрой глаза и не мешай, — посоветовала я и с удовлетворением отметила, что обнявшая себя руками за плечи менталистка послушалась. Ответ Фаи мне понравился — хуже ментального мага под контролем твоего врага может быть только спятивший и жаждущий крови ментальный маг. Смерть — работа для палачей, а нам нужно уметь отпускать боль, даже свою, иначе мы в ней захлебнемся и сойдем с ума. Фая, несмотря на юность и неопытность, сумела.

Палач же, быстро расправившись с охраной, приступил к главному блюду этой ночи — Артуру Ферроу. Бледный Ужас не любил, когда покушались на то, что он считал своим, и теперь не стеснялся выразить глубину своего неудовольствия планами Ферроу на меня. Я с благодарностью кивнула в Ловчему, укутавшему нас с Фаей дополнительным слоем Тени, заглушившим крики боли, хруст ломающихся костей и блаженное урчание окончательно отпустившего контроль высшего.

— Что теперь будет со мной? — дрожащим голосом спросила меня Фая. Умная девочка, понимает, что видела сегодня больше, чем следует.

— Ничего, — кажется, мне удалось ее удивить. — Можешь открывать глаза. Утром ты проснешься в своей постели, свободная и богатая наследница. Воспоминания о сегодняшней ночи я сотру полностью, а наше первое общение запру под ментальным блоком — ты сильная, найдешь его и расшатаешь за пару недель, не больше. Это чтобы ты помнила, что ты — не единственный ментальный маг в Родене, и, если будет совсем плохо, могла обратиться за помощью к такому же, как ты. Пока ты будешь избавляться от блока, следователи от тебя отстанут, а ты сама оправишься от первого шока и не наделаешь глупостей. Я буду за тобой присматривать, прослежу, чтобы твоей наивностью не воспользовался какой-нибудь охотник за чужими деньгами. В остальном — решать, как жить, теперь предстоит тебе самой.