Убийственная осень

— Куда путь держим? — спросила Овчарка.

— А ты нас не выдашь?

— Честное пионерское, нет. А чем это у вас рюкзаки набиты? Клад, что ли, нашли? Так покажите скорей.

— Нет, за кладом мы только идем. В рюкзаках инструмент и снаряжение. Не дает нам покоя тот забитый проход. Хочешь с нами? Нам бы только просочиться так, чтобы на входе рюкзаки не тормознули. Фонари, лопатка складная, металлоискатель — все есть.

— Что ж, пошли. У меня сегодня одну сенсацию из-под носа увели. Может, с вами на другую набреду.

Вассе Овчарка решила позвонить с дороги. Она была почти уверена, что забитый вход не ведет ни в какие катакомбы, просто там какое-нибудь складское помещение. Скорее всего, они взломают доски и сразу разойдутся по домам. Овчарка повидала на своем веку кладоискателей, но не видела ни одного, который нашел бы хоть серебряный рубль. Овчарка знала одну девушку, которая четыре года встречалась с таким лузером и бросила его в конце концов. Он ее замучил дурацкими обещаниями будущей роскошной жизни, рассказами о том, что они будут делать, когда он обнаружит клад батьки Махно, зарытый знаменитым атаманом под какой-то кривой березой. Девушка рассказывала, что он близ какой-то деревни окопал все кривые березы, которые росли в округе.

Ворота миновали благополучно. Притворились, что разглядывают старинные могилы, и, выждав момент, когда никого вокруг не было, юркнули в темное хозяйственное помещение. Отыскали знакомую крутую лестницу. Пока парни аккуратно и как можно тише вскрывали забитый проход, Овчарка сидела рядом на стуле, забытом здесь, очевидно, еще с той ночи с ураганом.

Да, тогда на нем сидел старец. Последняя подсказка его пропала впустую, Овчарка так и не смогла разгадать, кто такой Федорка, и понять, почему она должна его слушаться. Когда парни отодрали доски и оргалитовые щиты, Овчарка подошла поглядеть и услышала, как один из парней прошептал:

— Ни фига себе…

Фонарь озарил широкий коридор, который уходил вдаль и темнел непроглядной чернотой. Овчарке стало страшно, и вместе с тем ее охватил восторг. Прямо как в детстве, когда в абсолютно темной комнате они с Вассой вызывали конфетного короля. Она двинулась за парнями, взяв одного из них за рукав. Ей вручили маленький фонарик. Пройдя метров двадцать, Овчарка наступила ботинком на битое стекло. Овчарка посветила под ноги. Это оказалась бутылка из-под портвейна, которой кто-то давно, видно, хватил об стену: на осколках лежал толстый слой пыли и известки.

— Все-таки курсанты тут были, — прошептала Овчарка парню, в рукав которого она вцепилась, — а может, нам привязать у входа нитку или веревку, чтобы не заблудиться? Так ведь всегда делают.

— Только лохи так делает. Каменный век. Не боись, не заблудишься. В случае чего у нас у каждого мобильник.

Овчарка пошла дальше. Она не хотела прослыть лохом. Они продолжали переговариваться шепотом, хотя наверху их, конечно, слышать не могли. Коридор все не кончался. Иногда Овчарка светила на стены. Там сохранились остатки росписей, можно было даже разглядеть стершиеся цветные краски. Какие-то умельцы, очевидно те самые любители дешевого портвейна, лаконично сообщали всем посетителям катакомб с помощью черного фломастера о том, что «Леха — пидор», а «Витька — чмо».

Они шли все дальше. По мере продвижения надписей черным фломастером становилось все меньше, а росписи делались все ярче. Коридор расширился и превратился в нечто похожее на пещеру.

— С ума сойти, — прошептала Овчарка, освещая потолок. До потолка добраться всего трудней. Там был ясно различим огромный Иисус Христос на троне, с золотым нимбом вокруг головы, а по правую руку от него — высокая худая женщина, в белом платке и белом длинном платье, с серым плащом поверх него. Черноволосая, из-под платка видна была челка, с большими, немного томными, черными глазами, женщина в одной руке держала раскрытую книгу и указывала на нее другой рукой, тонкой, с длинными пальцами. Женщина казалась живой.

Овчарка попыталась прочесть полустертые надписи на старославянском, но ничего кроме «Преподобномученица…» слева от головы женщины разобрать не смогла. Из пещеры вели два коридора. Они решили идти правым. Чем дальше они шли, тем больше коридор разветвлялся, петлял. Скоро они снова набрели на пещеру, из которой было уже три хода. Овчарка снова предложила выбрать правый.

— Чтобы точно не заблудиться, — сказала она.

Очередной правый коридор вновь уткнулся в пещеру с четырьмя ходами.

— Какая-то в этом есть система, — заметила Овчарка, — пари держу, следующая пещера будет с пятью коридорами.

Это действительно были настоящие катакомбы. Когда они в очередной раз пошли направо, Овчарка подумала, что уже не очень-то помнит, как идти обратно. Так что она старалась держаться поближе к парням. Но в одном месте она остановилась, чтобы полюбоваться росписями на потолке, и парни ушли вперед. Овчарка пошла скорее, чтоб их догнать, но они пропали.

— Парни, алло, — сказала Овчарка, но никто не отозвался.

«Решили посвятить меня в кладоискатели, — подумала Овчарка, — вот уроды. Фига вам».