Убийственно красиво

На ее столе лежала бумага с номером фургона GU03OAG. В качестве владельца была зарегистрирована компания «Борнхолт интернешнл лимитед» с адресом и почтовым индексом, которые было невозможно проверить до утра. Когда Эмма Джейн показала их Норману Поттингу, он сказал ей, что, по всей вероятности, это всего лишь адрес до востребования. Это походило на правду, так как ничего, связанного с подобным названием, в Интернете обнаружить не удалось.

Зазвонил один из телефонов. Ник все еще разговаривал по мобильнику, поэтому Эмма Джейн взяла трубку.

Голос на другом конце провода звучал торопливо, но вежливо:

— Привет, это Эдам Дейвис из Южного резервного центра. Не могли бы вы позвать к телефону детектива-суперинтендента Грейса? — Южный центр занимался ответом на звонки, не являющиеся особо срочными.

— Боюсь, сейчас его нет. Могу я вам помочь?

— Мне нужно поговорить с кем-нибудь, участвующим в операции «Соловей».

— Я детектив-констебль Бутвуд — член команды, проводящей эту операцию, — не без гордости ответила Эмма Джейн.

— У меня на линии джентльмен по имени мистер Зайлер — он звонит насчет белого фургона. Я проверил номер, который он мне назвал, и выяснил, что детектив-суперинтендент Грейс внес его в общенациональный полицейский компьютер. Поэтому я подумал, что он может захотеть побеседовать с этим джентльменом.

— Он владелец фургона?

— Нет. Очевидно, фургон стоит у его дома. Он жаловался на него сегодня вечером — жалоба зарегистрирована в 18.40.

— Вот как? — Эмма Джейн удивилась, что на жалобу никто не обратил внимания. — Пожалуйста, соедините меня с ним.

Вскоре она уже разговаривала с пожилым сердитым мужчиной с гортанным немецким акцентом.

— Алло! Вы не тот полисмен, с которым я говорил раньше?

Прижимая трубку к уху, Эмма Джейн быстро нажимала клавиши компьютера. Вскоре она нашла жалобу, принятую в 18.40 детективом-сержантом Джоном Раем из отдела высоких технологий.

«Провоцирование войны. Сержант Рай разобрался по телефону».

Что все это значит?

— К сожалению, сэр, сейчас воскресный вечер, и большинство сотрудников ушли домой.

— Но человек в белом фургоне снова у моего дома и ворует мой Интернет. Было бы неплохо, чтобы он тоже пошел домой.

«Ворует мой Интернет»… Что это может означать? Но сейчас ее больше интересовал фургон.

— Можете прочитать мне номер фургона, сэр?

После паузы мужчина произнес мучительно медленно:

— G — гольф, U — ухо, ноль, три, О — Оскар, А — альфа, G — гольф.

Она записала номер.

GU03OAG.

Эмма Джейн вскочила.

— Сэр, назовите мне ваш номер телефона, и я вам перезвоню. Ваш адрес — Фрешфилд-роуд, 138, квартира Д?

Мужчина ответил утвердительно и сообщил номер телефона, который Эмма Джейн ввела в свой мобильник.

— Пожалуйста, не выходите и не спугните его. Я положу трубку и позвоню вам через две минуты.

— Большое спасибо.

Ник все еще был поглощен своим разговором и игнорировал бешеную жестикуляцию Эммы Джейн. В отчаянии она оторвала мобильник от его уха.

— Пошли со мной! Немедленно!

61

Дрожащий от волнения Том сидел в своем кабинете со стаканом «Гленфиддиша», пытаясь сосредоточиться на сообщениях насчет презентации завтра утром, которые он должен был отправить своим подчиненным электронной почтой. Каждые две минуты он нажимал кнопку отправки и приема, после чего делал большой глоток виски.

В двадцать минут двенадцатого его стакан опустел, и он отправился на кухню. Констебль Уиллингем готовил себе кофе.

— Хотите чашечку, мистер Брайс? — спросил он.

— Спасибо, но мне нужно что-нибудь покрепче, — отозвался Том слегка заплетающимся голосом.

— Я вас не порицаю.

— Хотите виски? — предложил Том, откупоривая бутылку.

— На службе не могу, сэр, спасибо.

Пожав плечами, Том до краев наполнил стакан виски льдом и водой — но в основном виски — и снова поднялся в кабинет. Сев за стол, он обнаружил, что пришло еще одно послание от postmaster@scarab.tisana.al с дополнением. Заголовок гласил: «Сообщение от Келли».

Его рука так дрожала, что он едва смог удержать курсор на дополнении и дважды нажать клавишу.

Казалось, прошла вечность, прежде чем экран внезапно потемнел и на нем появилось лицо Келли.

Резко освещенная, как солист на сцене, она смотрела вперед из темноты. Все еще во вчерашнем вечернем платье, Келли была связана по рукам и ногам и привязана к стулу. Серебряный брелок, которого Том никогда не видел раньше, свисал с цепочки вокруг ее шеи. Ее губы распухли, а под правым глазом темнел большой синяк, словно от удара.

Келли заговорила сдавленным неестественным голосом, как будто читала свою роль наизусть.

Том уставился на нее, оцепенев от шока, как будто это была не реальность, а скверная шутка или дурной сон.

«Пожалуйста, Том, следи за мной и слушай меня внимательно, — говорила Келли. — Почему ты сделал это со мной? Почему игнорировал предупреждение не ходить в полицию? Теперь меня наказывают за твою глупость».

Она умолкла — по ее щекам текли слезы, смывая косметику. Камера приближалась к ее лицу и внезапно наклонилась к цепочке с брелоком, которая заполнила экран целиком.

Рисунок, выгравированный на брелоке, стал четко видимым. Это был жук-скарабей.