Убийственно тихая жизнь

– Да. Мы поговорили. Я в порядке, но вам спасибо.

И она не лукавила. В Монреале ей никто бы не помог.

– Не за что.

Они пересекли Белла-Беллу и оказались в Трех Соснах. У бистро они расстались, попрощавшись.

Оказавшись в светлом и теплом бистро, Лакост первым делом прошла в туалет и долго терла лицо ароматным мылом, потом плескала в него свежей водой. Отмывшись, она заказала мартини и поймала взгляд шефа. Он кивнул, показывая на небольшой уединенный столик. Мартини, вазочка с орешками и шеф перед ней – теперь Лакост расслабилась. Она рассказала Гамашу про обыск в спальне Бернара и протянула шефу изъятый предмет.

– Опа, – сказал Гамаш, разглядывая предмет. – Отдай в лабораторию, пусть снимут отпечатки пальцев. И Бернар, значит, отрицает, что это принадлежит ему? Он не сказал, чье это?

Лакост отрицательно покачала головой.

– И ты поверила, что это не его?

– Не знаю. Мне не хочется ему верить, но какой-то инстинкт подсказывает, что он говорит правду.

Только с Гамашем она могла говорить о чутье, интуиции, инстинкте, не испытывая при этом комплекса неполноценности. Он кивнул и предложил ей пообедать перед отъездом в Монреаль, но она отказалась. Она хотела увидеть семью, прежде чем они все улягутся спать.

Гамаш проснулся от стука в дверь. Его прикроватные часы показывали 2:47. Он надел халат и, открыв дверь, увидел Иветт Николь в невероятно ворсистом розово-белом одеянии.

Ей в эту ночь не спалось, она ворочалась с боку на бок и наконец свернулась калачиком, уставясь в стену. Как дело дошло до этого? Она чувствовала, что движется к катастрофе. Что-то пошло не так. Совсем не в ту сторону. Но каким образом? Она ведь старалась изо всех сил.

И теперь среди ночи с ней заговорил прежний знакомый голос: «Это потому, что ты в конечном счете – тот же дядюшка Сол. Глупый дядюшка Сол. Твоя семья рассчитывала на тебя, а ты все пустила коту под хвост. Стыдно!»

Николь почувствовала комок в груди и перевернулась на другой бок. Посмотрела в окно и увидела свет на другой стороне деревенского луга. Она выскочила из кровати, надела халат и побежала к Гамашу.

– Там свет горит, – сказала она без всяких вступлений.

– Где?

– По другую сторону. В доме Джейн Нил. Загорелся несколько минут назад.

– Будите инспектора Бовуара. Пусть ждет меня внизу.

– Да, сэр.

Николь ушла, а пять минут спустя Гамаш увидел растрепанного инспектора Бовуара на лестнице. Они уже собирались уходить, когда услышали, как по лестнице спускается Николь.

– Оставайтесь здесь, – приказал Гамаш.

– Нет, сэр. Это мой свет.

С тем же успехом она могла бы сказать «синий дверной подсвечник» – для Гамаша и Бовуара это имело бы такой же смысл.

– Оставайтесь здесь. Это приказ. Услышите выстрелы – вызывайте помощь.

Они быстрым шагом пересекали деревенский луг в направлении дома Джейн Нил, когда Гамашу пришло в голову спросить:

– Ты взял пистолет?

– Нет. А вы?

– Нет. Но ты должен знать, что пистолет есть у Николь. А, да ладно.

Они видели свет в комнате: внизу, в гостиной, и наверху. Гамаш и Бовуар делали это сотни раз, они знали последовательность шагов назубок. Гамаш всегда входил первым, следом за ним Бовуар, готовый отбросить шефа с линии огня.

Гамаш молча вошел в темную прихожую, поднялся на две ступеньки, ведущие в кухню. На цыпочках он прошел к двери в гостиную и прислушался. До него доносились голоса. Мужской и женский. Неузнаваемые и неразборчивые. Он дал знак Бовуару, глубоко вздохнул и распахнул дверь.

Бен и Клара, ошарашенные, смотрели на них из середины комнаты. У Гамаша было такое чувство, будто он оказался в декорациях одной из комедий Ноэла Кауарда[56]. Бену не хватало только пластрона на шею да бокала мартини в руке. И Клара скорее была бы на месте на арене цирка. На ней был ярко-красный фланелевый комбинезончик, возможно с лючком сзади.

– Мы сдаемся, – сказала Клара.

– И мы тоже, – сказал Бовуар, глядя на ее одеяние.

Чтобы франкоязычная канадка оделась таким образом – ни за что в жизни!

– Чем вы тут занимаетесь? – взял быка за рога Гамаш.

Было три часа ночи, и он уже настроился на какую-нибудь стычку. Ему хотелось поскорее вернуться в постель.

– Именно этот вопрос я и задала Бену. После смерти Джейн я неважно сплю, ну вот и сейчас встала в туалет, смотрю – а тут свет горит. Я и пришла узнать, что тут происходит.

– Одна?

– Не хотела будить Питера, к тому же это ведь дом Джейн, – сказала она так, будто это что-то объясняло.

Гамашу показалось, что он понял. Кларе это место представлялось безопасным. Нужно будет поговорить с ней.

– Мистер Хадли, а вы что здесь делаете?

У Бена был сконфуженный вид.

– Я поставил будильник, чтобы прийти сюда. Я хотел, ну, понимаете, подняться туда, наверх.

Вся эта речь была настолько неинформативна и неинтересна, что Бовуар чуть было не уснул стоя.

– Продолжайте, – кивнул Гамаш.

– Ну, поработать хотел. Стену расчистить. Вы вчера сказали, как для вас это важно – увидеть всю картину и все такое. Ну и потом, Клара, конечно.

– Я слушаю, слушаю, – подбодрил его Гамаш.

Краем глаза он видел, что Бовуара слегка покачивает.