Убийственные болоньезе

— Она, знаешь ли, моя невеста. А ты кто такой? Трахнул ее? Будет о чем вспомнить.

Чего беспокоишься? А, верно, башку я ей оторву, как лягуху порву, что захочу, то с ней и сделаю, моя это баба.

Сердце Тинкино похолодело, услышав такие слова, как хорошо, что она ничейная невеста, а то…

— Я тебя, Давид, понимаю, — произнес принц, крепче сжимая Тинкину руку, — нелегко пережить измену, простить и того труднее, но как у вас говорят, не парься, теперь она моя.

Неужели?! Так просто? Нужен был Давид, в качестве катализатора, и задумка принимает реальные очертания! О, не сорвись, не сорвись тонкая игра, столько сил положено!

— Ха, — отозвался Давид на пламенную речь Георгия, не отпуская девичьей руки, — ты не знаешь Тинку, не поведется она на твои посулы. Меня она знает, во мне уверена, а ты… только с дачи съедешь, и тут же забудешь, что обещал! Да?

Тиночка, что стоишь как немая, ответь, не молчи.

Тина стояла между ними и смятенно думала, что же сказать, кому отдать предпочтение, чтобы не ошибиться.

— Вот видишь, — победоносно заявил Георгий, — не хочет она с тобой.

Давид насупился и больно дернул Тинку к себе.

— Рано празднуешь, тебе она тоже ничего не ответила, да и папаша твой не одобрит, так зачем злить родителя неподобающими связями. И так уж за твое приключение на даче по головке не погладит, сразу в Лондон и отправит, от греха. Так что, Тинка, выбирай, или свадьба со мной или так и останешься «айвазяновой подстилкой».

«А мне все равно, — хотелось крикнуть ей, — всю свою жизнь я пробыла чьей-то подстилкой!» Но эмоции, на миг захлестнувшие ее, откатились, словно волны, разбившиеся о скалы. Ее молчания первым не выдержал Георгий.

— Тиночек, не верь ему, я независим от отца, женюсь, если захочу.

Тина нервно повела плечами, на что оба героя еще сильнее сжали ее ладони.

— Но он еще не хочет, — рассмеялся Давид, — я б на твоем месте крепко подумал, Тина.

Георгий по-мальчишески скорчил гримасу. На что Давид покачал головой и заметил:

— Да, да, если женится, обрати внимание на «если».

Давида несло. Он отговаривал Тину от опрометчивого брака, словно это было ее заветным желанием.

— Слушай, ты! — вскипел Георгий. — Тебя здесь вообще никто не спрашивает, мы разберемся сами!

— А чего разбираться-то, и паспорт имеется и даже фрак, если женишься сейчас, так и быть, уступлю тебе Тинку, — еще посмеиваясь, предложил Давид. — А давай на спор, что не женишься? А? Тин, ты как думаешь, женится он или нет?

Тина резко выдохнула и решительно сказала:

— Люблю я его, Давид… но если он жениться не собирается, то я согласна за тебя.

Давид улыбнулся и насмешливо посмотрел на Георгия.

— Что и требовалось доказать.

Георгий отпустил Тинкину руку, и вплотную подошел к сопернику.

— А ты чего радуешься? Она меня любит. Ты слышал.

Тине надоела эта бесконечная перебранка и собственная нерешимость, и она заявила:

— Все, баста! Я в ЗАГС. Кто со мной?

— Тиночек, а свадьба, платье, гости? — спросил Георгий с надеждой на отсрочку. — Мне для тебя никаких денег не жалко!

— Папашиных… — ввернул Давид, заработав еще один гневный взгляд принца.

— Не хочу я ничего, — буркнула Тина, — платье белое мне еще осталось напялить!

— Ну, раз ты не хочешь… — произнес бывший пленник. — Поедем так.

— Правда? — она не сразу поверила. — Ты не передумаешь?

— Нет, не передумаю, — твердо заявил Георгий.

— О, Гоги, как я люблю тебя! — Тинка обхватила его шею, звонко чмокнув в щеку.

Давид посмотрел на эту умилительную картину, о чем-то сосредоточенно задумался.

— Я еду с вами, — решительно заявил он новоявленным жениху и невесте, — буду свидетелем, заодно присмотрю за ходом бракосочетания, денег у женишка с собой нет, так и быть я заплачу, лишь бы пристроить свою бывшую.

Георгий рванулся к Давиду, но висящая на его шее Тина помешала, крикнув:

— Георгий не надо, он просто ревнует!

— Да, ревную, — согласился Давид, — и беспокоюсь за Тину.

— Ты и в брачную ночь будешь у нас со свечкой стоять? — вопросительно вскинул брови принц.

— Не… Мне достаточно увидеть твою подпись в книге регистрации, и убедиться, что в случае развода, ты ее не обидишь. Я же юрист.

— Оно и видно, — заявил знакомый со множеством лондонских адвокатов Георгий.

— Ладно, не будем расстраивать невесту, — примирительно сказал референт. — Тина ты готова?

— Готова. Документы у меня.

— Ну, что ж с Богом! Побуду еще и вашим извозчиком, не забудьте меня в ваших молитвах.

— Я тебя точно не забуду, — пообещал новобрачный.

Глава двадцать седьмая

Сидя в одиночестве в темной спальне, она думала, где совершила ошибку? В дачном домике Дряблова, когда выбрала вместо прохладной кисти Давида жаркую ладонь Георгия… В ЗАГСе, когда подписывала документ и наблюдала, как Давид платил администратору за составленное впопыхах брачное свидетельство? Или же когда Георгий силой усадил ее в первое попавшееся такси, заявив, что они едут к нему и никаких доводов откладывать знакомство с его отцом, он не принимает? В такси он потребовал у нее номер телефона ее матери, назвав ее, непривычным для Тинкиного уха, словом «теща».