Убийственные болоньезе

Амбросимов вытащил портсигар и затянулся сигаретой, прикуренной от стильной зажигалки. Официантка принесла два пива в заиндевевших пузатых кружках и со стуком поставила их на доски стола. Пена в кружках закачалась, и пиво тонкой струйкой потекло по стеклу, прокладывая прозрачную дорожку на тонком слое инея.

Наумов отхлебнул пенную шапку, облизнул верхнюю губу и удовлетворенно вздохнул.

– Хорошо-то как… – произнес он.

– Как никогда не было, и опять также, – поддразнил его Амбросимов, – любишь ты Леха показуху.

– Люблю, – честно сказал Леха.

– Вот завтра и покажешь начальству, как Леха Наумов с итальянцами воевал.

– Ты чего Колян! Все как нельзя лучше, хоть и дал дуба наш итальянец, но зато мы нашли бабушкину пропажу…

– У дедушки в штанах, – нахмурился Колян, – труп, Леха, это хорошо и кассетка с записью это хорошо, да только что-то мне неспокойно.

– Неспокойно ему. Посмотрел бы я на тебя, если бы мы оттуда пустые ушли, а теперь, что один труп, что два, все едино. Мы сбоку.

– Из всей этой итальянской шайки только один Камилиери может что-то знать, не зря же он приходил к Браско.

– Эка, ты хватил, Камилиери для нас недосягаем. Итальянцы, обжегшись на молоке, будут дуть и на воду. Теперь без адвоката и близко не подойти. Посольство, консульство и прочая бодяга.

На огромном металлическом подносе официантка принесла керамические блюда со свиной голяшкой и горкой дымящейся капусты. Наумов сглотнул слюну. Некоторое время они молчали, откусывая большие куски мяса, подцепляя вилкой, похожие на морские водоросли, нарезанные капустные листья. Наевшись, и заказав еще по одной кружке пива, они откинулись на спинки деревянных сидений, обитых кожей.

– Не дает мне покоя, Леха, одна фраза…

– Ик, прости, какая фраза?

– Которую произнес Браско перед смертью, помнишь? – Амбросимов наклонился к Алексею.

– Чего-то просипел, – ответил Наумов, – я и не понял, быстрее кинулся ему искусственное дыхание делать, тьфу…

– Он сказал "Не я", – напомнил Николай.

– С чего ты решил, что это полная фраза? – равнодушно процедил Наумов сквозь зажатую в зубах зубочистку. – Может это только ее часть.

– Часть?

– Ну, типа, "нея…сно".

– Типа, неясно мне ребята, с чего это я умираю? – хохотнул Амбросимов. – Это, по-твоему, перед смертью может сказать человек?

– Так итальянец, чего взять, – усмехнулся Наумов.

– Нет, дружище, – продолжал Амбросимов, – итальянец не утверждал, что ему чего-то там "неясно", а отрицал свою причастность.

– Чего ты, Колян, привязался к "неясно", это я так, для примера сказал, – отмахнулся от него Наумов. – Типа того.

– В гадалки играть не будем. Берем за основу "Не я", – серьезно предложил Амбросимов. – А раз "не я", то кто? Кого мог выручать или покрывать Браско?

– Камилиери? – наугад ткнул Наумов.

– Любовницу Камилиери, – предположил Амбросимов. – Вот мы с тобой решили, что это очередная Санта-Барбара, но ведь мы можем ошибаться.

– Не беги впереди паровоза. Завтра будет известно содержание видеокассеты, вот и будем строить версии, – зевнул Наумов. – Может быть все проще пареной репы.

– Пойми, если Браско не при делах, кому-то будет очень удобно повесить на старика все грехи. А старик был очень осторожный, разборчивый в связях…

– И поэтому хранивший в холодильнике труп своего без времени погибшего товарища, – закончил фразу Наумов.

– И это, Леха, для него нехарактерно, – упрямо продолжил Амбросимов.

– Не значит ли это, Колян, что Браско не знал, что у него в холодильнике труп? – иронично спросил Наумов, и сам же ответил. – Не мог не знать. Знал, поэтому и смертельно боялся.

– Чует мое сердце, что без баб тут не обойтись! – со стуком поставил на стол опустевшую кружку Амбросимов.

– Не, без баб никак, – подтвердил Наумов.

Тина заметила "Лэнд Ровер" на стоянке у продюсерского центра, ее внимание привлекли московские номера. Может, кто-то из московских кинодеятелей решил заключить сделку с "Венус"? Тина знала наперед, что Бернс просто так ее не отпустит. Конечно, если сумма, предложенная за Тину московскими купцами, не покажется ему настолько заманчивой, что он решит расстаться с ней. Тина прекрасно осознавала, что через несколько лет ее конкурентоспособность на этом поприще сойдет на нет, и будет она еще одной стареющей звездой.

Чем вызван интерес московского гостя? А если фанат? Страстный поклонник? Тина слышала истории о сумасшедших поклонниках, забирающихся в дома звезд, "сталкерах" преследующих своего кумира и их подвигах, совершенных якобы ради одной минуты наедине с любимцем. А чем закончилась встреча с поклонником для Джона Леннона?

Убит выстрелом у собственного дома.

В тишине гримерной раздался тихий вибрирующий звук, и следом зазвучала заводная мелодия летнего хита.

– Слушаю, – сказала Тина.

– Здравствуйте, меня зовут Виктор Павлов, – прозвучал приятный мужской бас.

– Здравствуйте, Павлов, – ответила Тина, переставляя баночки с косметикой на плоскости трюмо, – простите за прямой вопрос, откуда у вас номер моего телефона?

– Небольшая хитрость, надеюсь на ваше снисхождение, – радостно ответил Павлов.