Убийственные болоньезе

Тина зевнула. Пора спать, вернуть портфель на место, и к Роману Израилевичу под бочок… Телефон! Забыла про сотовый! Тина сунула руку в портфель и вытащила массивный цвета металла корпус. Так, так, входящие, Тина быстро нажимала клавишу и прочитывала имена Бернсовых абонентов. Давид, опять Давид, Михалыч, какой-то Васильев, Роза Исааковна, Аркадий Пестов, герр Миллер… Так, а теперь кому звонил продюсер, опять вездесущий Давид, Аркадий Пестов, снова Аркадий…

Аркадий? Уж не тот ли Аркадий, который охранял багаж у Павловского "Лэнд Ровера"?

Тинка зубами стянула с ручки колпачок, и неровным почерком, стараясь удержать небольшой клочок бумаги на полировке стола, написала несколько цифр. Уф! Ну, теперь точно спать. Приоткрыла дверь спальни. Бернс повернулся на бок, откинул свою часть одеяла и сейчас, при свете ночника, тело, покрытое седеющими волосками и загаром с Лазурного берега, темнело на белоснежном белье. Пристроила портфельчик на кресло, скинула пеньюар, и легла в нагретую Бернсом постель, прижалась грудью к его спине, проскользнула рукою по его внушительному брюшку, пробежалась пальцами вниз по дорожке. Бернс завозился, промычал что-то.

– Спи, спи, – щекотнула его пах Тина.

– Золотко… – он прихватил Тинкины пальцы и прижал их сильнее. Глаза Бернса были закрыты, губы изогнулись не то в мученической, не то в сладострастной улыбке. Глаз он не открыл, пробурчал, отворачиваясь в подушку.

– Тиночка, спать давай, а?

– Давай, – вздохнула Тина.

В детективном агентстве Дурбина не было никого. Совсем никого, не считая Танечки.

Она, как обычно, отстукивала ровными розовыми ноготками какую-то компьютерную морзянку. Ноготки порхали, невольно привлекая внимание ничем не занятого Давида.

– Еще кофе? – спросила его Танечка, отвлекшись от клавишного ряда.

– Да, пожалуй, – ответил Давид, ждать придется все равно.

Танечка прошлась до кофейного аппарата, ножки в тонких чулочках, короткая юбочка.

Давид проводил ее взглядом. Привычка провожать взглядом красивую женщину не была утрачена, но делал он это автоматически, тут же теряя интерес. Лада, даже мертвая, не отпускала Давида, он был влюблен, до сих пор влюблен.

Танечка подала ему чашку, весьма похожую на кукольную, и придвинула стопку журналов. На ее столе зазвонил телефон, и Танечка, процокав каблучками, сняла трубку.

– Артурчик! – радостным голоском возвестила она. – А вас ожидают, да господин Белкин. Хорошо, передам. Чао!

И повернувшись к Давиду, объявила:

– Далакян будет с минуты на минуту.

– Отлично, – буркнул, уставший ждать Давид.

Детектив вошел в агентство, стряхивая с зонта капли дождя. Танечка поспешила навстречу, приняла зонт, раскрыла его и поставила в угол, как большую нахохлившуюся птицу.

– Спасибо, милая, – с легким кавказским акцентом поблагодарил Далакян. Танечка кокетливо повела глазками и снова включила кофейный аппарат. Давида от кофе уже тошнило.

– Прошу вас, – позвал его детектив, открывая дверь кабинета. Давид вошел, сел в гостевое кресло.

– Ну и погодка, – начал разговор Далакян бросая плащ на вешалку. – Извините, что пришлось ждать, всюду пробки, осень и зима наступают у нас неожиданно, будто мы живем в Южной Калифорнии.

Давид выложил на стол детектива папку и ждал, когда Далакян займет свое место.

– Что это? – спросил детектив, усаживаясь в кресло.

– Словесный портрет "студента", получили по электронной почте от Архиповой Виолетты. А вот здесь, – Давид ткнул пальцем в бежевый листок, вырванный из блокнота, – телефон некоего Аркадия Пестова, с которым у господина Бернса поддерживается связь.

– Отлично, – сказал Далакян.

– Вам не кажется, что мы делаем за вас вашу работу? – раздраженно спросил Давид.

– Ну, словесный портрет "студента" я сам бы не смог набросать, как бы ни старался, ведь я его не видел. А отчет о проделанной работе я вам предоставлю.

– Извините, в последнее время я очень раздражен. Поймите, погибли дорогие мне люди…

– Я понимаю, Давид. Не беспокойтесь. Да, расследование идет медленно, но идет, – Далакян резко развернулся в офисном кресле и сунул ключ в личинку сейфового замка. Матовый металлический сейф привлек внимание Давида уже в первый день их посещения агентства Дурбина. Он был громоздок и занимал большую часть стены за спиной Далакяна. За сейфовой дверцей скрывались секреты большого города. На полках аккуратненькими стопками лежали папки – от простых советских с надписью "Дело", до новейших, с накрученными металлическими конструкциями креплений. Отдельными кучками размещались пакеты с разнообразным содержимым. "Улики!" подумал Давид, и отвел глаза, сдержав любопытство. Далакян вынул тонкую папочку с наклеенным стикером и открыл ее.