Убийственный призрак счастья

Темперамент израильский очевидно близок к латиноамериканскому, и потому описанная Кортасаром ситуация была удивительно узнаваема. Водители двух маршруток, стоявших впереди Натаниэля, немедленно затеяли оживленный разговор. Прислушавшись к неподражаемой смеси иврита, русского и грузинского языков, Розовски убедился, что речь шла о предстоящей свадьбе какого-то Шоша, оказавшегося родственником обоих водителей.

Самые нетерпеливые водители пытались отыскать какой-то просвет в бесконечных рядах застывших автомобилей. Некоторым это удавалось, и она радостно устремлялись туда, но уже через несколько мгновение вновь останавливались, так что их попытки создавали всего лишь иллюзия изменений.

Какой-то мотоциклист вдруг развернулся, пересек шоссе, лавируя между машинами, картинно перелетел через невысокий бордюр на параллельную основной узкую объездную дорогу, шедшую параллельно основной, и гордо рванул вперед. Его примеру тут же последовали еще десяток собратьев в одинаковых черных шлемах с щитками. Но уже через мгновение их движение замедлился, а еще минуту спустя они превратились в уменьшенное подобие основного потока – с той лишь разнице, что новый поток был уже и состоял исключительно из двухколесного транспорта.

Натаниэль покачал головой: «Циркачи…» – уселся в кресле поудобнее и полуприкрыл глаза.

Примерно через полчаса началось медленное движение. Вскоре Розовски свернул к Тель-Авиву. Проезжая мимо автозаправки, он увидел причину пробки: столбики с желтыми лентами огораживали участок трассы справа. Внутри огороженного пространства стоял семитрейлер с надписью «Песпи-кола» на борту, а прямо под ним – легковушка с начисто срезанной крышей. Чуть поодаль у обочины приткнулись две полицейских машины и скорая помощь с включенной мигалкой.

Картина аварии вернула мысли Натаниэля к рассказу Давида Каплана. Йоэль Хаскин попал под машину восемь месяцев назад – за полгода до приступа, случившегося с его женой Юдит. Стоило бы уточнить детали, подумал Натаниэль.

Правда, по-прежнему непонятно, какое отношение может иметь та авария к убийствам раввина и Пеле. И вообще – существует ли связь между этими событиями? Предположим, гибель мужа вызвала у Юдит Хаскин обострение болезни, которое снял рабби Элиэзер с помощью психотерапевтических процедур. То есть, некую связь тут усмотреть можно…

Задумавшись, Розовски проскочил нужный поворот и ему пришлось возвращаться кружным путем, потеряв при этом еще несколько минут.

Что же, определенная связь между гибелью спившегося типа восемь месяцев назад и недавней смертью рабби Элиэзера существует. Ну, а при чем тут Даниэль Цедек?

Розовски оставил машину на стоянке в полуквартале от офиса. Сделав буквально несколько шагов, он резко остановился.

– Черт возьми… – пробормотал он. – А ведь есть еще кое-что, как же я не заметил… – Натаниэль рассеянно посмотрел на осторожно огибавшую его женщину, виновато усмехнулся и пошел дальше.

Есть связь, есть. Натаниэль вспомнил слова эксперта насчет способа убийства. Оба – и Пеле, и раввин – убиты борцовским захватом сзади.

Он остановился у витрины книжного магазина «Стемацки» и сказал, обращаясь к портрету писателя Рама Орена – автора криминальных бестселлеров:

– А сын погибшего Йоэля Хаскина Игаль, между прочим, занимается спортивной борьбой. Вот вам и еще одна ниточка, господин Орен. Понимаю, что очень тоненькая, вот-вот порвется. Но она есть. И мы попробуем за нее потянуть…

Рам Орен смотрел насмешливо. Чувствовалось, что он не очень верит в успех Натаниэля.

Розовски не обиделся. Он знал, что до героев выставленных в витрине бестселлеров, написанных изображенным на портрете импозантным мужчиной, ему далеко.

Под навесом, рядом с витриной, сидел импозантный седой мужик. Скорбно надломив брови, он наигрывал на роскошном красном с золотом «Вельтмайстере» попурри из старых еврейских песен. Он покосился на Натаниэля, немного подумал и вдруг грянул «Марш Буденного», подмигивая поочередно обоими глазами и заговорщически усмехаясь.

Розовски слегка обалдел от неожиданности. Спросил:

– А что, Буденный тоже из наших? – на что аккордеонист утвердительно кивнул. Натаниэль вздохнул, бросил в футляр от инструмента десятишекелевую монету и двинулся дальше, сопровождаемый бравурной мелодией.

Офра удивленно взглянула на необычно притихшего начальника. Розовски остановился рядом с ней и задумчиво произнес загадочную по мнению девушки фразу:

– А ведь действительно, что-то такое есть. Усы у него точь-в-точь как у Амира Переца…

Перед его глазами словно наяву встала эпическая картина: председатель «Гистадрута» Амир Перец, с шашкой наголо и сверкающими орденами во всю грудь въезжает на белом коне в Кнессет.

– У кого усы? – оторопело спросила Офра.

– У маршала Буденного, – ответил Натаниэль. – Да, ты же не знаешь, кто это такой. Это, деточка, герой гражданской войны, красный кавалерист, – и фальшиво пропел по-русски: «Мы красные кавалеристы, и про нас былинники речистые ведут рассказ…»

Пение окончательно убедило Офру в том, что с начальником что-то не так. Надо было принимать меры. Она спросила: